Персона

Кабардинский театр

Сегодня Кабардинский театр – профессиональный коллектив со сложившимися традициями, своими стилем и поклонниками. А начиналось все на заре социализма, в 1933 году, когда в Нальчике в Ленинском учебном городке появилась первая областная студия национального искусства, где должны были готовить артистов для государственного театра Кабардино-Балкарии. Через четыре года начал свою работу Кабардинский колхозно-совхозный театр. Именно 1937 год считается годом рождения Кабардинского государственного драматического театра имени Али Шогенцуков, чье 80-летие отмечает республика в этом году.

Аксакал признался, что смотрел спектакль, не отрываясь, и чувствовал себя частью сказки…

В Нальчике театральный бум - в течение пяти дней любителей Мельпомены радовали мелодрамы, комедии, трагедии на разных языках – таджикском, осетинском, русском, даргинском, абхазском, кабардинском, балкарском, чеченском. Все это многообразие культур и традиций соединил международный фестиваль «Южная сцена», который принимал кабардинский государственный драматический театр имени Али Шогенцукова.

Сегодня Кабардинский театр – профессиональный коллектив со сложившимися традициями, своими стилем и поклонниками. А начиналось все на заре социализма, в 1933 году, когда в Нальчике в Ленинском учебном городке появилась первая областная студия национального искусства, где должны были готовить артистов для государственного театра Кабардино-Балкарии. Через четыре года начал свою работу Кабардинский колхозно-совхозный театр. Именно 1937 год считается годом рождения Кабардинского государственного драматического театра имени Али Шогенцуков, чье 80-летие отмечает республика в этом году.

Дата по всем меркам серьезная. Каков сегодня Кабардинский театр: взбалмошный, как молодой юноша, степенный, как зрелый мужчина, или умудренный жизнью аксакал? «Чтобы так точно его охарактеризовать, надо посмотреть на тех людей, которые работают в труппе, – говорит художественный руководитель театра Руслан Фиров. – Взбалмошными, авантюрными, наверное, мы были лет 20 назад, когда бастовали, спорили, уходили из театра. Но сейчас у нас наступила пора зрелости».

Сегодня на одной сцене гармонично сосуществуют артисты трех поколений. Костяк – выпускники ГИТИСа и Высшей театральной школы имени Б. Щукина. Даже в наш век Интернета и технологий у горцев публичность, выступление на сцене, особенно для женщин, не в особом почете. Но тогда, в 1930-е годы, смелые девушки, среди которых были Буха Сибекова, Калиса Балкарова, Таужан Шхагапсоева, Хужа Кумахова уехали учиться в далекую, неизвестную Москву, возвратились и выступали перед своими родителями, соседями, республикой. Что это, если не героизм, разрыв шаблонов?

Кто такой артист, почему он «кривляется» на сцене? Что в аулах, где не было радио, книг, газет, не говоря уже о телевизорах, могли знать о театре, постановках, игре актеров? «Артистам первого поколения пришлось не только самим приучаться к сцене, но переубеждать общество, ломать отношение народа к театру, искусству в целом. Все создавалось по крупицам. А сейчас мы говорим о профессиональном театре, который собирает полные залы», – рассказывает Руслан Борисович.

Среди артистов старшего поколения худрук вспоминает легендарного Мухарби Сонова – народного артиста РФ. Человека безграничного таланта, темперамента, мощи. Мухарби Сонов играл Егора Булычова по Максиму Горькому, Городничего в «Ревизоре». Газета «Правда» в 1957 году, когда в Москве проходила декада Кабардинского государственного театра, признавала, что такого Городничего, как Сонов, русская сцена еще не видела. «Когда его супруга Буха Сибекова выходила на сцену, зал видел в ней воплощение мечты народа, олицетворение Даханаго, Лашин. Она могла играть роль без слов, но люди вставали и начинали аплодировать», – рассказывает Фиров.

Родители Руслана Борисовича брали сына, в ту пору пятилетнего мальчика, на все постановки, в которых участвовали Мухарби и Буха. Эта сила притяжения сцены не отпускает его и сегодня. «Мне посчастливилось прожить свою жизнь в театре, – признается он. – Для меня представление начиналось еще до входа в зрительный зал. Отец прятал меня под плащ и говорил контролеру, показывая на маму и себя, что их двое. Безусловно, под плащом были видны мои ноги, но контролер делал вид, что ничего не замечает. А я стоял, еле дыша, дрожал, вдруг в этот раз меня заметят, вдруг не пропустят», – вспоминает Фиров.

Часто Мухарби и Буха репетировали роли дома. Это было буквально священное действие. «Мы приходили к ним в гости, но если в это время шла репетиция, никто не мог прервать ее. На цыпочках, еле дыша, шли на кухню и терпеливо ждали. Я слышал их голоса, эмоции, которые пронизывали каждую клеточку моего тела. Не думаю, что сегодня кто-то из молодых актеров может похвастать таким отношением к своей профессии», – продолжает он.

С теплотой вспоминают коллеги актрису Куну Дышекову. Имея за спиной только театральную студию при Дворце пионеров Нальчика, Куна Хажмурзовна стала легендой сцены, по-настоящему народной артисткой. Она отдала театру 76 лет жизни, сыграла более 200 ролей: от Лиды («Платон Кречет») до сплетницы Зазы в «Семье Томаши» (Шхагапсоев) и самогонщицы Гулижан («На чужого коня не садись» Яралова и Тубаева).

Фразы из ее ролей ушли в народ. «Куна была очень высокой, статной. В «Женихах и невесте» Аскерби Шортанова она играла супругу эфенди. Действие было построено на контрастах: она – высокая, супруг – маленький. Он, по сценарию, увлекся молодой девушкой. Героиня Куны, узнав об этом, произнесла фразу, которая потом еще долго ходила в народе: «Смотрите на него, до моей ноги еще не дорос, а туда же». По-кабардински эта игра слов звучит особенно забавно. Куна была обаятельной, органичной на сцене, с великолепным чувством юмора. Могла играть драматические, трагедийные, комедийные роли, хотя особенно ей удавались последние. Старшее поколение артистов – фундамент, на котором стоит наш театр», – считает худрук.

Но как выбрать репертуар, найти пьесу, которая «выстрелит» прямо в сердце зрителя? Постоянные аншлаги, иногда нехватка наушников для синхронного перевода, ведь приходят сюда люди совершенно разных национальностей – стали визитной карточкой театра. Ставка не только на национальный колорит, традиции, но и на чувства, человеческие страсти, как бы громко это ни звучало, на чаяния, ожидания, мечты тех, для кого театр существует.

«Сложился зритель, который испытывает потребность в наших постановках. Мы могли бы ставить спектакли так сказать «через левое плечо», или пойти за коллегами, которые позволяют на сцене присутствие голых тел. Но есть неотъемлемая часть нашей работы – зритель. Мы не вправе подвергать его эксперименту ради эксперимента. Поэтому продолжаем традиции, на которых он воспитан. Наверное, больше положительного в том, что мы традиционны», – рассуждает Фиров.

Сам он – известный артист, заслуженный деятель искусств РФ и КБР, Республики Абхазия, лауреат премии Правительства РФ, снимался в фильмах «По следам Карабаира», «Лакумы по-чегемски», «Кольцо старого шейха», «Вершины не спят». Для него как режиссера, руководителя труппы все работы родные, как дети. Но все же, говоря о спектакле по пьесе Алексея Толстого «Орел и Орлица», интонации, жесты моего собеседника меняются, становятся теплее. Именно за эту постановку Руслан Борисович получил Премию Правительства РФ.

«Буквально на днях мы были в Моздоке. Там живут кабардинцы, которые исповедуют христианство, они сохранили язык, идеально на нем говорят. После показа у меня состоялся разговор с одним из старейшин. Он рассказал, что был в Нальчике, смотрел спектакль «Орел и Орлица». Аксакал признался, что два с половиной часа смотрел спектакль, не отрываясь, и чувствовал себя частью сказки. Эти слова для меня настоящее признание, они не менее ценны, чем госпремия», – говорит Руслан Борисович.

В планах театра гастрольная деятельность: общение со зрителем другого менталитета, веры, культуры, традиций. Планирует худрук поставить спектакль о приме французского балета Людмиле Чериной: черкешенке, по воле судьбы оказавшейся далеко от родины предков.

Мечтает Руслан Борисович и о грандиозной постановке, посвященной истории адыгов. Необходимо показать истинное лицо благородных князей – хранителей свода законов взаимоотношений в обществе «Адыгэ Хабзэ», считает он. «На волне революционной пропаганды князей представляли кровожадными мучителями народа. Но тираны не способны создать свод законов Хабзэ, в котором до мелочей продуманы все тонкости взаимоотношений, взаимоуважения в обществе», – говорит Руслан Борисович.

Театру, с появлением телевидения, а потом и Интернета, пророчили скорую смерть, но этого не случилось. Мало того, интерес к нему только растет, экран – неживое, неэмоциональное существо, от которого веет холодком, и он никогда не заменит общения, эмоций, которые льются со сцены. «Телевизор можно в любой момент выключить, но театр – живой организм, общение со зрительным ничем и никогда не подменить», – считает Руслан Фиров.

подготовила – Фатима Тикаева (№41/2018г)

Prospect-Северный Кавказ

Автор материала

Prospect-Северный Кавказ

Prospect-Северный Кавказ