Мария Темрюковна

Дикая всадница

Мало кто знает, что возведенная в 1851 году в слободе Нальчик каменная церковь во имя Симеона Столпника тесно связана с именем кабардинской княжны, русской царицы, второй супруги грозного царя Ивана IV. А дело вот в чем. В день памяти святого преподобного Симеона Стопника (1(14) сентября) отмечают и день благоверной царицы, великой Княгини Марии Темрюковны. Совершается панихида об «упокоении благоверной царицы российской великой княгини Марии Темрюковны и всех князей черкасских». Вокруг её имени и восьмилетнего царствования так много споров, слухов и недопониманий, что хочется поглубже окунуться в давнюю историю и попытаться разобраться в том, кем же она была на самом деле. Достойной дочерью, злой царицей или верной сестрой?

Мария Темрюко́вна родилась в 1545 году в далекой от Руси Малой Кабарде, в семье кабардинского князя Темрюка Идарова. До крещения ее звали Кученей, ну а в русских былинах она до сих пор живет под именами – Мария Демрюковна, Крыльская царица, Крымская поляница. Есть даже версии, согласно которым юная красавица Кученей стала прообразом пушкинской Шамаханской царицы: «...Вдруг шатер распахнулся... и девица, Шамаханская царица, Вся сияя, как заря, Тихо встретила царя. Как пред солнцем птица ночи, Царь умолк, ей глядя в очи...» Все может быть. Гений Александра Сергеевича мог завести и в такие исторические дали.

С самого появления в Москве летом 1561 года Кученей изумила царя и бояр не столько своей красотой, сколько необычным поведением. Но об этом чуть позже.

Известно, что царь Иван Васильевич очень горевал после смерти первой супруги – благодетельной царицы Анастасии. И все же горе не помешало ему внять советам бояр и заняться поиском невесты. Сначала он обратил взор на Польское царство. У тамошнего короля Сигизмунда II Августа была красавица сестра – Анна Ягеллонка. Но после того как Иван IV захватил Ливонию, надежды Речи Посполитой на «кусочек ливонской земли» рухнули, и поэтому московским послам было решительно отказано. Литовская принцесса не привлекла Ивана IV. Тогда Иван Васильевич обратил свои взоры на Кавказ.

Надо сказать, что в те времена в Малой Кабарде князь Темрюк Идарович вынужден был вести неравную борьбу с Крымским ханством. Не только крымские, но и астраханские ханы регулярно совершали разорительные походы на Кабарду. Это и вынудило Темрюка обратиться за помощью к России в 1557 году. В те годы Россия была единственным противником Крымскому ханству и Османской империи на Кавказе. России важно было защитить только что обретенный волжский торговый путь. И ей был необходим такой союзник, как адыги. Ведь они были способны воевать с крымской конницей в бескрайних степях между Доном и Волгой, на подступах к отдаленной Астрахани.

А когда в 1560 году Иван IV кинул клич в поисках достойной невесты, представители пяти кабардинских семей, закрепившихся за три года в Москве, нашли способ привлечь внимание царя к «черкасских князей дочерей смотрети». Поначалу им помогали тамошние бояре – они одобряли возможный военно-политический союз с кабардинскими князьями. А все потому, что благодаря расположению Кабарды в центре предкавказских степей можно было бы усилить некрепкие южные рубежи. К тому же, через территорию Кабарды и примыкавшие к ней осетинские ущелья пролегал путь в православное царство – Грузию. И упустить такую военно-политическую возможность было нельзя. Ведь после завоевания Казанского и Астраханского ханств Ивану IV просто необходимо было окончательно закрепить их за собой. А этому способствовала бы женитьба на дочери кабардинского князя Темрюка. Мало кто знает, что через своих дочерей Темрюк состоял в родстве с некоторыми восточными правителями: одна из них была замужем за астраханским царевичем Бекбулатом. (Для справки: их сын – Саин-Булат в 1561г. вместе с родителями выехал на службу в Москву. Там он был крещен под именем Симеон и в 1575г. по воле царя целый год правил Русским государством). Вторая дочь Темрюка – Малхуруб была женой Тинехмата – сына ногайского хана Измаила, который в 1563 году возглавил Ногайскую орду. Эти сведения говорят об одном – женитьба на кабардинской княжне была выгодна еще и тем, что вводила царя в родственный круг восточных ханов, а это, пусть и косвенно, но обеспечивало ему законность прав на Казань и Астрахань.

Московские послы отправились в далекий путь, чтобы пригласить дочь Темрюка – княжну Кученей – прибыть в Москву в сопровождении отца и братьев. Но приезд ее состоялся только летом 1561 года. В Москве юную княжну поселили в тереме около Кремля, чтобы она могла отдохнуть после длинной и трудной дороги.

Ходят легенды, что Иван Васильевич увидел будущую супругу за несколько дней до официальных смотрин – на охоте. Кабардинские князья в сопровождении дворян отправились на охоту вместе с русским царем. Облачившись в черкеску, красавица Кученей последовала за ними. Легенда гласит, что, оглянувшись на сокольников, ехавших позади него, царь Иван приказал пустить кречетов в воздух, и, входя в азарт охоты, галопом поскакал вперед. Кученей, в числе сокольников, срывала с голов птиц клобучники и резким движением запускала в небо. Никто доподлинно не знает, как именно и почему Иван Грозный осерчал и кинулся на юного сокольника. И только сорвав с него в пылу гнева шапку увидел, что перед ним не просто девица, а настоящая красавица-горянка. Возможно тогда и пошли первые слухи о колдовской силе кабардинской княжны. Но что бы там ни случилось на самом деле, в июле 1561 года Кученей, дочь Темрюка Идарова, отвели в царские хоромы подле Кремля, где Иван IV назвал ее своей невестой и, по обычаю, подарил кольцо и жемчужный платок.

Спустя месяц митрополит Макарий (по некоторым источникам – митрополит Гурий Казанский и Свияжский) крестил ее и нарек Марией, в честь святой Марии Магдалины. 21 августа 1561 года юная Мария была обвенчана с царем Иваном Грозным: «И нача с царицею своею царь и великий князь Иван Васильевич, с великою княгинею Мариею Темрюковною царствовать любезно».

Новая царица удивила весь русский двор не столько своей неземной красотой и знанием чуждого им горского этикета, сколько нежеланием выполнять возложенную на нее миссию скромной русской царицы – прятаться в хоромах, вышивать, прясть. Более всего придворных оскорблял ее знойный характер, проявить который она могла при любом – будь то стар, или млад. Мария Темрюковна была полной противоположностью первой супруги Ивана Грозного – кроткой Анастасии. А все потому, что она выросла среди приволья гор, ее кровь бурлила и требовала свободы. Мария могла в любую минуту облачиться в черкеску, вскочить в седло и отправиться на охоту со всем сокольничьим двором. Ей ничего не стоило провести несколько дней с мужем на царской охоте. Ведь как и любая другая девушка из высшего черкесского сословия, Мария не только легко седлала коня, но и хорошо владела холодным оружием.

Вокруг Ивана Грозного в то время усиливались интриги. Некоторые бояре и князья открыто перешли на сторону врагов. Царь и без того всегда был осторожным, а порой чрезмерно осмотрительным, но тут в нем усилилась подозрительность и с непонятной частотой стали накатывать приступы странной тоски и уныния. Наступил самый страшный и кровавый период его правления – появление опричнины, жестоких расправ, разврата, богохульства и святотатства. Самое интересное, что весь этот блуд и реки крови сменялись неистовыми молитвами и непрестанными паломничествами по монастырям Суздаля, Ростова Великого, Вологды. Мария Темрюковна ездила на богомолья с супругом-царем, а иногда с пасынком Иваном или со своим братом Салтанкулом (в крещении Михаилом).

Надо признать, что с самого начала юная черкешенка стала русской царицей только волею политических игр. Она не говорила на русском языке и вообще слабо разбиралась в смутных делах государственных. Лишь когда она изучила русский язык, Иван Васильевич объяснил ей, что его окружают враги и доверия никому нет. По мнению некоторых историков, якобы именно тогда она и дала ему совет об учреждении личной гвардии телохранителей-опричников. Но доподлинно этого никто утверждать не может.

Как сказано выше, поначалу московские бояре делали на Марию Темрюковну ставку, которую она, к их сожалению, не оправдала. По стечению обстоятельств, в то время никто не мог обуздать грозного царя кроме супруги. Вероятно потому и появились нелестные записи от странных летописцев: «...в ней все было «слишком» – слишком черные волосы и слишком белая кожа, слишком блестящие глаза и слишком быстрые движения....». На юную Марию Темрюковну перенесли пороки мужа, дабы оправдать его жестокий нрав – «.. она, мол, любит жестокие зрелища – казни и медвежью травлю...». Известно – «кто не знает дела, тот кричит без дела». Но встречаются в хрониках и такие заметки, в которых говорится о «бесчестии» царя в отношении царицы (то есть о его распутстве), о том, что он «опаивает царицу Марию Черкасову» и «отдаляет свою черкесскую жену».

Тем не менее, 2(15) марта 1563 года у царицы Марии Темрюковны родился сын. Царевича назвали Василием в честь деда – Великого князя московского Василия III. Что скрывать, сын мог укрепить положение царицы и всей кабардинской диаспоры. Но судьбе было угодно, чтобы мальчик заболел и, спустя 2 месяца после рождения, умер.

К концу шестидесятых годов XVI века, после раздора с митрополитом, публично осудившим неправедные дела царя, Иван IV выехал из Москвы и поселился в Александровской слободе. К боярскому недоумению слобода стала постоянным местопребыванием государя. Немало ходило слухов о затворническом образе жизни царя и опричников, которые время от времени наряжались в монашеские рясы и пародировали аскетичную монастырскую жизнь. Оттуда он управлял государством, «и даже бывая наездами в Москве, не встречался с женой, не говоря уж о том, чтобы навещать ее опочивальню...».

Горская кровь забурлила от обиды в Марии Темрюковне – она вспомнила свою юность и снова начала носить национальный кабардинский костюм, резко отличавшийся от целомудренных одежд русских женщин того века. Поползли по Кремлю и Москве странные слухи, принявшие легендарные формы. А что еще оставалось населению говорить, как не сочинять? Легко оговорить дикую всадницу, скачущую верхом на коне, знающую прекрасно законы любой охоты – не жалеть добычу, хладнокровно стрелять и поражать. Если бы она была похожей на первую супругу Ивана Грозного Анастасию и любила различные женские рукоделия, возможно, иначе сложилась бы ее судьба. А так как ей все это было чуждо, а в крови за версту чувствовались гены предков, другого сладу с ней не было, как наговор и навет.

Как бы то ни было, кто бы что ни говорил, но «кабардинская купава» восемь лет была русской царицей – и это срок немалый, а для жены Иван IV даже очень большой!

Мало кто догадывается о том, что будучи русской царицей Мария Темрюковна принесла неоценимую пользу государству Российскому, потому как оказалась толковым переговорщиком на востоке Руси. Ее советы были неоценимы – поскольку она знала традиции своих земляков, тонко понимала психологию крымских, ногайских и астраханских ханов.

Осенью 1566 года Иван Грозный своим повелением «заложил город Вологду камен и повеле рвы копати и подошву бити и на городовое здание к весне повеле готовити всякие запасы». Царь намерен был сделать Вологду одной из сильнейших крепостей страны. А летом 1568 года «...Великий государь царь Иван Васильевич повеле соборную церковь во имя Успения Пречистыя Богородицы поставить...». В июле 1569 года царь с царицей Марией Темрюковной отправился в Вологду на богомолье в храм Успения Пречистой Богородицы. Лето выдалось дождливое, холодное. Дорога шла лесными чащобами. Болотистые испарения и постоянная сырость пагубно отразились на здоровье царицы: «кабардинская купава» тяжело заболела и слегла.

В это время Иван Грозный получил известие из Новгорода Великого. И речь шла не о тайном сговоре, а о масштабном заговоре, в который, как докладывали опричники, были вовлечены и приказная администрация, управлявшая новгородской землей, и социальные верхи и сам глава Новгородской епархии архиепископ Пимен со своим двором.

Царь немедля выехал туда, а больную царицу Марию Темрюковну велел доставить в свою «опричную столицу» – Александровскую слободу. Мария очень тяжело переносила переезд. Ее терзал жар, она впадала в забытье, постоянно бредила. Кабардинская княжна таяла на глазах.

И днем, и ночью не отходили от нее супруг, брат Михаил (Салтанкул) и царский врач голландец Арнольд Линзей. Но ничего не помогало умиравшей, она ненадолго приходила в сознание, снова теряла его и в бреду звала на родном языке: «нана». Видимо, в горячечном сознании Марии являлась ее мать. Молодая женщина, ставшая свидетельницей и невольной участницей событий великих и подчас кровавых, медленно угасала.

В новогоднюю ночь 1(14 сентября) 1569 года царица Мария Темрюковна скончалась. По Москве и во всех городах России объявили траур. В церквах и соборах служили панихиды, раздавали милостыню многочисленным нищим. Кто бы что ни писал, но царь Иван Васильевич горько горевал о почившей супруге. Вспоминая нанесенные ей обиды, он винил недругов, утверждая, что царица «злокозньством отравлена бысть». Будучи подозрительным, мстительным и хитрым, Иван Грозный воспользовался смертью жены и нанес сильнейший удар по двоюродному брату Владимиру Старицкому, обвинив в отравлении царицы с помощью своего повара, который якобы прислал начиненную ядом рыбу...

Личность Марии Темрюковны покрыта многими тайнами, которые, возможно, и не суждено нам раскрыть. Но все же попытаться собрать по крупицам настоящий образ с чужих слов, обрывков фраз, мы можем, не поддаваясь при этом давлению заинтересованных в очернении образа Марии лиц.

К примеру, любимый всем русским народом митрополит Макарий в своей Прощальной грамоте оставил завет не только царю и его сыновьям, но и Марии Темрюковне: «Тако же оставляю мир и благословение и прощение боголюбивой и христолюбивой царице Великой княгине Марие, о святом дусе пороженной во святей купели от нашего смирения крестную ми дщерь, а сам от нея того же прошу получити мира и благословения и прощения».

Можно предположить, что в монастырских хрониках встречаются правдивые характеристики Марии Темрюковны. Так, в «Сказании о Никитском монастыре» пишется, что царица Мария Темрюковна просила монахов поминать ее саму, а также «благоверного и благочестивого царя Ивана Васильевича и царевичей Ивана и Федора» в ежедневных молитвах. Более того, она настаивала, чтобы от ее имени старцы молились о благополучии всего Русского государства, «о устроении земском, тишине и мире для всего православного христианства».

Как ни странно, смерть царицы Марии не повлияла на отношения России с Кабардой. На протяжении XVII века из Кабарды приезжало много родственников Темрюка. Все они именовались Черкасскими и назначались на службу при царском дворе. Своим высоким положением они были обязаны своей сестре – «благоверного царя и Великого князя Ивана Васильевича всея Руси благоверной царице Великой княгине Марии».

подготовила – Залина Лукожева (№41/2017г.)