Заур Ватаев

У каждого из нас в жизни есть такие невидимые крючочки, зацепившись за которые мы можем вернуться в состояние особых эмоций, запредельного счастья, переполнявшего нас в тот самый момент, когда мы оставили в своей памяти этот крючочек. Для Заура Ватаева такой зацепкой является запах мыла «Яблоневый цвет» и место, где готовятся пироги, – именно эти ассоциации позволяют ему совершать путешествие в прошлое, на 35–40 лет назад, когда ему было хорошо, когда он был счастлив, когда рядом были бабушка и, конечно же, папа…

Предприниматель, учредитель ООО «Маэстро-Продакшн», автор сочных, по мнению зрителя, и эффективных, с точки зрения маркетинга, рекламных роликов, любимый и любящий папа, заботливый супруг… На сегодня Заур Ватаев сделал немало для того чтобы без преувеличения считать себя самодостаточным человеком, интересным собеседником, неординарной личностью. И тем не мене, для Осетии он прежде всего – сын Бибо Ватаева. Да-да, того самого, о ком можно без ложного пафоса сказать: «Легенда». И все те жизнеутверждающие принципы, которых придерживается Заур, и все его мировоззренческие взгляды, в которых каждый находит рациональное зерно для себя, основываются на тех добродетелях, которые в нем взрастил отец. Но разве это плохо, если твой отец – сам Бимболат Ватаев?!

– В мультфильме «Смешарики» показана хорошая пародия на современные способы коммуникации между людьми по примеру обычного телеграфа: придумав его, друзья, живущие через дорогу, перестают видеться и начинают слать друг другу послания. Это киберпространство, в которое и мы погружены сейчас. Мы живем в выдуманном мире Facebook и Watsapp и перестали ходить друг к другу в гости. Меня всегда заботила эта проблема, которую, как мне казалось, необходимо было решать. Но потом я осознал, что в любом случае, рано или поздно, Господь все и всегда приводит в равновесие. Он дает своим детям возможность упасть или обжечься, не одергивая постоянно, давая право выбора. Так и с нами: даст поиграть какое-то время, а потом скажет: «Хватит». Беседа с Зауром Ватаевым не шла по рабочему сценарию, привычно набросанному перед интервью. Да и не могла она быть стандартной, стройной, лаконично умещающейся в коротких вопросах. Они, в принципе, были излишни: хотелось лишь фиксировать его рассуждения, мысли и потом, перелистывая исписанный блокнот, сидеть и думать – насколько сказанное отражено в твоей жизни.

– В моей семье мы оградили детей от мобильных телефонов. Он доступен для них лишь в том случае, если папа в командировке, чтобы по видеосвязи. Мобильный телефон заменяет человеку воображение. Книги становятся неинтересны, когда их уже анимировали или экранизировали. В случае с моими детьми это не просто воспитательный момент. Знаете, в какой момент мы пресекаем в ребенке тягу к творчеству? Вот вывели его на прогулку, а он вам говорит: «Па, смотри, птичка!» А вы ему говорите: «Это не птичка, это воробей». Все, с этого момента он будет искать не птиц, а воробьев, синиц, не деревья – а тополя, березы. Мы воспитываем не свободную личность, а тешим самолюбие, демонстрируя окружающим способности ребенка, словно он не сын или дочь, а пудель натренированный. «А расскажи нам стихотворение!» Или просим ответить на вопрос, какая планета вторая от Солнца… Мы думаем, что растим вундеркиндов, но это не так! В момент детства, в момент познания и тактильного мироощущения человек учится творить. В дальнейшем ему живется легче или труднее, но это не важно. Важно то, что он иначе воспринимает и угрозы, которые его подстерегают на каждом шаг, у и относится к ним спокойнее.

В этом смысле я очень благодарен своим родителям, которые не особо контролировали мои занятия в школе в силу своей занятости. Все, что знаю теперь, я почерпнул путем самообразования. Я до сих пор хожу в «Ленинку» в Москве. И при этом каждый раз огорчаюсь, видя такое количество книг, понимаю, что даже сотой доли не прочту за свою жизнь, каким бы скорочтением ни обладал.

Тогда назревает вопрос: на современном рынке труда, что важнее – получение академического образования, с дипломом вкупе, или же наличие таланта и желания развиваться, находясь в постоянном поиске новых знаний?

– Гений и талант – это всего лишь пять процентов в человеке, достигшем каких-то вершин в профессии, все остальное – труд. Труд – тяжелый, подчас неблагодарный, жертвенный, если мы говорим о творческом процессе, некоторые люди теряют семьи, достигая поставленных целей.

А если говорить об образовании, то мне кажется, что в 2010-е гг. оно перестало быть таковым, как было даже в мое время, а я все-таки начинал учиться в высшем учебном заведении еще в советское время, и мы получали еще классическое образование. Потом все перевернулось: стали появляться десятки новых вузов, какие-то филиалы, каждый второй мог стать юристом или экономистом, а по факту-то нет ни образования, ни специалистов. Зато есть куча немотивированных людей, которые ничего не понимают в том деле, которым заняты. Самообразование – это, конечно, первый и важнейший момент, но ведь обезьяна тоже может самообразовываться. Поэтому необходим ментор – человек, который покажет путь. Его появление – это некий толчок. Наставник – то непременное звено в образовании, без которого любые книжки, которые вы прочитали, будут свалены лишним грузом на чердаке. Вроде вы и получили какие-то знания, но как ими воспользоваться, никто инструкции не давал. И не даст, потому что вы его еще не нашли. Учитель появляется тогда, когда готов ученик.

Перед каждым интервью журналист проходит через процесс отсекания банальных вопросов и поиска информации о своем герое, чтобы беседа была как можно более предметной. Но я то и дело заглядывала в свой блокнот, где первым и несколько раз обведенным значился вопрос о детстве. Мне казалось, что дети таких талантливых актеров даже дышат особым творческим воздухом, который вырабатывает в их организмах стойкий иммунитет ко всему, что является банальной безвкусицей и культурным примитивизмом. И… почти не ошиблась.

– Вернуться к детству? Так я ж из него и не выходил! Самое приятное воспоминание для меня – это папа. Человек, который меня обокрал, уйдя из жизни в шестьдесят один год. Бибо Ватаева любили многие. Он тот, кто сыграл большую и серьезную роль для Осетии быть может главную свою роль. Когда-то у него был выбор – остаться в Москве, и это была бы головокружительная карьера. Но он выбрал свою маленькую Родину. Его окружала куча народа: у него было много друзей, еще больше поклонников. Но его так до конца никто не понял и не узнал – это самое важное. Все привыкли относиться к нему, как к актеру. Я сейчас выскажу крамольную мысль, но Бибо Ватаев не был в первую очередь актером. Он был стопроцентным другом. Если он подружился с кем-то, то это была нестираемая дружба на века. Во вторую очередь он был патриотом, а в третью – человеком, который должен был решать проблемы абсолютно за всех. И только потом он был актером, соседом, родственником и так далее. А еще папа был замечательным отцом для своих маленьких детей: когда рядом был он, вокруг все пропадало, теряя значение, все становилось неинтересным. И мама на это обижалась, и бабушка по отцовской линии, которая вообще, можно сказать, меня вырастила, так как родители постоянно снимались. Я проводил с ней уйму времени, но при появлении папы и она мне была не нужна.

Для осетинского мужчины отец – это всегда особая фигура, которая одновременно служит и крепостью, и тылом, и наставником, но не всегда становится другом, сохраняя эту традиционную сдержанность и некую отдаленность. И тем более ценно, когда ты, от уже взрослого мужчины слышишь не привычно суровое «отец», а наполненное душевным теплом «папа».

– Самое яркое воспоминание – папа. Потому что он был добрый, большой и надежный. А потом, когда мне не было еще и шести, мои родители развелись, что сыграло со мной злую штуку… Естественно, я больше времени проводил с мамой, а на лето меня забирал папа: почти 3 месяца летних каникул я проводил здесь. Он уже жил с другой женой, у меня уже был маленький брат. Благодаря этим летним приездам Осетия была для меня сказочной страной: я никогда не видел здесь снега, а всегда было лето, и постоянно был папа, которого я обожал… А еще у меня постоянно были карманные деньги… Потом, конечно, это все немножко метаморфозировалось: после окончания института я приехал в Осетию, женился здесь первый раз, остался жить. И сказочность сменилась прозаичностью. Но до сих пор, почувствовав запах мыла «Яблоневый цвет» или очутившись в месте, где готовятся пироги, я сразу словно перемещаюсь на 35–40 лет назад, и мне становится хорошо и радостно на душе.

А как складывается общение со сводными братьями и сестрами?

– Нас четверо, но мне не нравится слово «сводные»: никто нас не сводил, мы родились от одного мужчины. В нас течет кровь Бибо. Расскажу одну забавную историю. Моя бабушка по материнской линии прожила долгую жизнь, 98 лет, и она не очень хорошо разговаривала по-русски и постоянно говорила моему папе: «Мой внук – метист». Ей было совершенно безразлично, что настоящие метисы – это потомки смешанных браков европеоидов и индейцев. Она чистосердечно считала, что плод любого смешанного брака является метисом.  Ее звали Марьям, Мария, но для всех она была Мира. Знакомые обращались к ней «Мира-опа» – уважительное обращение к женщине в Узбекистане. И вот однажды, когда она в очередной раз отстаивала свою точку зрения на мое происхождение, папа сказал ей следущее: «Мира-опа, если семя пшеницы посадить в землю, то ячмень никогда не вырастет. Поэтому он не метис, он – осетин». Несмотря на то, что мамы у нас разные, папа нам внушил любовь друг к другу. При его жизни мы были неразлучны. С младшим братом у меня вообще была сильная связь. Он унаследовал от папы свою открытость и доброту. Я – нет, я – щедрый человек, могу отдать последнее. Я чаще бываю без денег, чем с деньгами, потому что все раздаю. А он добрый по-другому, он – не злой. Прямо как папа: не может хранить обиду на кого-то, и к людям относится менее требовательно, чем я. Сестра Зарина старше меня на тринадцать лет, а младшая Агунда – на тринадцать лет младше. Сейчас мы общаемся редко. После папиной годовщины я уехал в Москву, и с 2001 года первый раз приехал в Осетию в июле 2018 года. Но я точно знаю одну вещь: случись со мной что-то, или с ними, точно так же как они мгновенно явятся, так и я. 

С братом по маминой стороне все намного проще: материнские узы – они железобетонные. Джаник сам по себе глыба, self-made man – человек, который сам себя сделал. Он хоть не сын Бибо, но в нем от Бибо больше, чем во всех нас четверых родных его детях. Джаник точно такой же. Единственное, что мой отец помогал людям бездумно: у него просили деньги – он давал, просили вытащить человека из тюрьмы – он шел и вытаскивал, говорили, что им нечего есть – он привозил им еду. А однажды, в то время, когда папа работал министром культуры, а я сидел у него в кабинете, пришел сын его друга, танцора ансамбля «Алан» Казбека Тотоева, которого на тот момент уже не было в живых. И вот парень говорит: «Засватай за меня девочку, тебе никто не откажет». Отец, конечно, согласился. Но этим не ограничился: спросив у жениха, есть ли у него бычок на свадьбу, спиртное, машина, Бибо написал несколько записок: «Вот с этой поедешь сюда, с этой – сюда». Так папа сыграл ему свадьбу. Вот он делал такие вещи, Джаник так не делает: он дает не рыбу, а удочку, и если ты на что-то способен, то с удочкой не пропадешь. Однако у Джаника разговор короткий: если ты его один раз подвел, то все. Скидка была только у меня: я его подвел дважды. Глупый был, молодой… Тем не менее у нас с ним особые отношения! Он мне часто признавался: «Я люблю тебя, поэтому не могу на тебя долго сердиться». Джаник для меня не просто старший брат, он – непререкаемый авторитет и в профессии, и в жизни, за исключением нескольких незначительных моментов. 

Если я скажу, что Зауру Ватаеву повезло, то это будет чистая правда. Повезло быть окруженным поистине талантливыми людьми. Рядом с творческими личностями даже воздух становится другим: он словно наполняется особым тягучим ароматом вдохновения, которое наполняет каждую клеточку твоего организма, и тогда, даже если ты самый отъявленный прагматик, ты поднимаешь глаза к небу и видишь не просто звезды, а незримую нить, соединяющую их в созвездия.

Прежде чем выйти замуж за Бимболата Ватаева, мама Заура Светлана Норбаева, советская узбекская актриса театра и кино, прожила в недолгом браке, в котором и родился старший брат нашего героя – ныне известный узбекский и российский режиссер кино и телевидения, продюсер, актер, сценарист Джаник Файзиев. Он прославился после выхода культовых фильмов «Турецкий гамбит», «Август Восьмого» и «Адмирал», хотя еще в 1990-х годах режиссер каждый Новый год несколько сезонов радовал телезрителей проектом «Старые песни о главном».

– Джаник очень хотел снимать папу в кино. Он не раз говорил мне, что в стране, режиссера уровня Бибо пока нет. Увы, не сложилось. Для него была написана роль в так и не снятом фильме «1000 и один градус». Маме повезло больше. Она работала со своим сыном на одной съемочной площадке в фильме «Камми». Сыграв до этого более чем в двух десятках картин, она говорила мне с восторгом, что Джаник заставил играть совершенно по-новому. Не в свойственной ей манере. Это противостояние было не легким. Джаник был только начинающим режиссером, а мама актриса с именем и титулами. Слава Богу все закончилось хорошо. Роль получилась яркой, а фильм неплохим. Вообще с братом было всегда и всем проще. Он с детства знал, кем хотел стать. Со мной было по-другому. Папа всегда хотел, чтобы я был дипломатом. А я хотел быть актером. Но мое желание было таким младенческим, поскольку я ничего для этого не делал. А так как я возможно из-за нехватки папы, всегда хотел ему угодить, то поступил – не буду скрывать, с его помощью – в ташкентский университет на восточный факультет. Изучал китайский язык, но зачем это делал – до сих пор не знаю: мне уже 47 лет, но мне даже на 7 минут никогда это не пригодилось. Я ни язык не выучил, ни дипломатом не стал, потому что я по природе своей вообще не дипломат. Потом приехал в Осетию, и папа говорит: «Давай на юрфак поступи». Я честно сходил на одну лекцию и перестал там появляться. А в 1997 году папа повез несколько творческих коллективов республики на празднование 850-летия Москвы. А Джаник тогда снял «Старые песни о главном-2», и Бадри Патаркацишвили уговорил его работать на Первом канале, и я ему стал там помогать. Я очень любил свою первую жену, но у нас не клеилось… Однако я был уверен, что склеится, и вот тогда я подвел Джаника первый раз: не сошлось, и я снова уехал в Москву. Но мои подработки были далеки от кино и телевидения. А потом, как в притче про блудного сына: с зияющей дырой в душе, вспомнив, что у меня брат – биг-босс на Первом канале, я пришел к нему и говорю: «Возьми меня на работу». «Кем? – спросил Джаник, – начальники мне не нужны. Могу взять тебя курьером» – и я тут же согласился.

«Смотри, тобой, тридцатилетним, будут руководить двадцатилетние девушки, будешь им за коржиками бегать». Естественно, это была проверка, и два месяца я работал курьером, и никто, кроме его помощницы Гули Аскеровой, в офисе не знал, что мы с Джаником братья. А потом начался проект «Властелин вкуса», который продюсировал Джаник вместе со своим компаньоном Девидом Гамбургом. И брат передал меня в руки режиссера – ассистентом, дав ему полномочия гонять меня, что есть мочи. Стоя у него за спиной во время съемок и монтажа, все время про себя думал: «Ну что за ерунду он делает!» И, видимо, Бог это услышал: в один из дней режиссер мне позвонил, чтобы сказать, что заболел и вместо себя отправил на съемки. Мы с оператором приезжаем, и он меня спрашивает: «Ну, что снимаем?» И тут я себя ощутил, как зрители программы «Кто хочет стать миллионером?» – сидя на диване перед телевизором, они все знают, но стоит самому оказаться на игре, то все знания тут же пропадают. В общем, что-то мы сняли. А потом в очередной раз мне надо было заменить режиссера теперь уже на монтаже. Будем откровенны: режиссер ушел в запой. Но именно благодаря этому я и нашел себя. Конечно, это было не совсем новой сферой для меня, во всем этом я варился с детства: запах кулис, команда «мотор», съемочные площадки… Я даже сам снялся в нескольких эпизодах. Но знаете, пока вы ребенка не бросите в воду, он плавать не начнет. Так произошло и со мной. А потом, снимая один сюжет о поваре ресторана «Тарелка» для масштабного проекта «Властелин вкуса», мы применили нестандартный способ съемки, который сами же придумали. Получился очень зрелищный спецэффект, хотя ими еще не особо пользовались. И вот прихожу я в продюсерскую комнату, и наш главред Катя Лихневская спрашивает: «Заур, кто снимал повара ресторана «Тарелка»? и в шумной комнате повисает тишина. Я еле слышно отвечаю: «Я снимал, Катя». Секунды две стояла тишина, а потом один хлопок, другой и аплодисменты. Я стою красный и счастливый, все меня поздравляют. Человек, чьим ассистентом я был, режиссер, тоже находился там и тоже меня поздравил. Так из ассистента я превратился в режиссера, обрел профессию и потерял друга.

Сегодня, к сожалению, для большинства подростков такие имена, как Бимболат Ватаев, Бало Тхапсаев, Земфира Бритаева, не говорят практически ни о чем. Но ведь, не зная истоков нашей культуры, невозможно полноценное развитие в настоящем и будущем. Вопрос к вам и как к сыну легендарного Бибо, и как к человеку, который эффективно работает в сфере рекламы: что нужно сделать, чтобы подрастающие поколения знали эти имена и вклад их обладателей в развитие нашей республики?

– Для начала я должен покаяться. Потому что поколение, которое не знает Володю Баллаева, Бало Тхапсаева, Костю Сланова, Костю Бирагова, – это наши дети. Дети тех, кто сейчас сидит перед вами. Это то поколение, которое мы родили и упустили. В эту секунду можно найти уйму оправданий, к примеру, ссылаясь на сложные 1990-е годы. Но в любом случае нужно признать, что мы ошиблись. Мы вырастили поколение, которое ничего не хочет, которому ничего не интересно. У нас на генетическом уровне в ДНК вписана дисциплина, идущая еще от наших предков алан. Но когда структура ломается, когда перестают рождаться воины, генетические навыки начинают развиваться в другую сторону. Это находит свое проявление в каких-то буйствах, так сказать в зеркальном отражении того, как должно быть. Много примеров в жизни доказывают, что все должно идти от семьи. Все эти социальные программы – не более, чем за уши притянутые ценности. Когда говорят, что нужно уважать кого-то или что-то, то напрашивается вопрос: «За что?» Когда Бибо сидел за столом за старшего и произносил тост за младших, он всегда вставал. Ему тут же говорили: «Зачем ты встал?», на что он совершенно искренне отвечал: «Если я сейчас не встану за моего младшего, ни один младший потом не встанет за меня». Мы сами перестали уважать своих младших, а требуем от них, чтобы они вдруг уважали какие-то дорогие нам вещи. Пусть каждый, кто прочтет это интервью, спросит себя: «А когда я в последний раз водил своего ребенка в Осетинский театр?» Пусть не на спектакль, а хотя бы пройтись по холлу, где расположена галерея портретов. Пусть спросит себя: «А когда я читал ему детские стихи Коста или «Нарты кадджыта»? А кем были нарт Тотраз или Алгус?» Мы не прививаем младшим культуру, зато ругаем их за ее отсутствие на каждом углу. Мое поколение выросло на стыке, когда с одной стороны были – осетинские традиции, а с другой – запрещенные плоды западной культуры. И, конечно, у последних рекламщики были лучше, учитывая, что у первых их вообще не было. И все – поколение потерялось. Моей младшей дочери 2,5 года. И вот как ее растить я знаю. А как растить 24-летнюю старшую не знал, наверное, потому что сам был еще ребенком. Поэтому делайте, что угодно, но если в семье это не заложено, если семья это не культивирует, то не будет никакого эффекта. 

Зато Заур уверен в том, как можно получить максимальный эффект от роликов о самой Осетии, создающих из нее настоящий лакомый кусочек для туристов. Он вынашивал эту мечту более 10 лет и сейчас находится к ней близко, как никогда. И сам Ватаев, и те, кто хоть отдаленно знаком с его работами, знают точно: как это сделает он, так не сделает никто. Поэтому сейчас осталось дождаться, чтобы потом – наслаждаться. 

– На удивление: та реклама, которая понравится вам, мне, Оле, Саше – она ничего не продаст. А продает самая глупая, самая невозможная реклам, от которой тошнит. И у меня частенько бывали недопонимания с заказчиками. Раньше я спорил, потом перестал. Легче сделать так, как хочет клиент, и подписать соглашение, чтобы нигде не говорили, что авторами являемся мы, или чтобы убрали фамилию мою из титров. 

Заур, есть ваш личный пример, когда вы нашли себя, уехав с малой родины. И пример папы, который этого не сделал, но также стал известным. Так, где истина: обязательно ли сегодня уезжать из Осетии, чтобы построить карьеру, чтобы состояться?

– Сфера приложения, в которой нашла себя моя семья, она узкоориентированная. При Советском Союзе в каждом регионе была своя киностудия, а потом осталась одна Москва: «Киностудия Горького» и «Мосфильм». Потом стали появляться студии – и Федор Бондарчук свою построил, и Джаник открыл «КИТ». Но опять же – они все в Москве. Поэтому, если человек хочет построить свою карьеру в кино, у него просто нет других вариантов, как уехать в столицу. А с папой было иначе. Бибо уехал учиться, и на основе его курса Юрий Любимов потом создал Театр на Таганке. В их пилотном спектакле «Человек из Сезуана» папа играл главную роль, но это был модерновый театр, и он папе не подходил по его мироощущению, по его представлениям о том, каким должен быть классический театр. Они тогда делали искусство, которое потом взорвало мир, и Любимов делал ставку на Бибо, но папа этого не понял и вернулся домой. 

Молодой человек, который сейчас вдруг найдет в себе силы и склонность к режиссуре. Применим ли он здесь? Не думаю. Мало того, здесь нет мастера или структуры, которые могли бы его направить, научить что-то делать. В Москве, может, и есть, но пусть никому не кажется, что Москва «истина в последней инстанции». Там 20 миллионов сверхмотивированных персонажей и только у 20 тысяч из них есть более или менее приличное образование и талант, а также понимание чего они хотят от этой жизни.

Если говорить вне творческой сферы, то достаточно направлений, где молодежь может себя реализовать. Но я скажу так: когда мы, взрослые, перестанем обманывать наших детей, недоплачивать им, когда будем платить то, что обещали, то тогда не нужно будет никуда уезжать. Где может быть лучше, чем дома?! Если у тебя здесь есть и кров, и стол, то никакая Москва не нужна!

От рекламы, капризных заказчиков до меры ответственности каждого и благотворительности: с Зауром Ватаевым можно было поговорить даже об искусственном интеллекте. Можно, и мы это сделали – ему всегда есть, что сказать: по делу, конструктивно и настолько захватывающе, что ты еще долго об этом думаешь. Он словно мотивирует к познанию, к дальнейшим поискам – информации, а потом, возможно, и самих себя…

Когда перед тобой интересный собеседник, многогранная личность, создающая необычный продукт для потребителя, невольно хочется узнать, что входит в сферу его интересов. Что читает, слушает, смотрит Заур Ватаев?

– Заур Ватаев смотрит одни и те же фильмы по 200 раз, правда этих фильмов очень много. Заур Ватаев – жуткий консерватор: он подвергает всякие новшества и вещи, которые ему не понятны с первого раза, очень скрупулезному анализу и недоверию. Заур Ватаев читает, может, к сожалению, может, к счастью, только умные книжки, причем с какого-то времени практически перестал читать художественную литературу: читаю книги прикладного характера, которые могут меня чему-то научить. Но что мне больше всего нравится в Зауре Ватаеве, это то, что он не стесняется задавать своим младшим коллегам вопросы, после которых на него смотрят удивленно, мол, «как этого можно не знать?». А он и не обязан все знать. Может быть, знал и забыл, или не знал вовсе. Но на самом деле Зауру нравится смотреть на этот мир как ребенку – с широко открытыми глазами. В тот момент, когда человек говорит: «Я – гуру», все заканчивается. Как только человек поверил в свою исключительность, в тот момент он нравственно закончился. Заур Ватаев терпеть не может снимать рекламу – ему это надоело уже очень давно, – зато он очень хочет снять кино. Но дело в том, что у него нет способности, как у старшего брата, находить на кино деньги. При этом Джаник Файзиев никогда никого не обманывал и не фантазировал: «Сейчас мы снимем кино и заработаем кучу денег». Он всегда честно говорил: «Давай сейчас снимем кино, но, возможно, у нас денег не будет никогда». А я надеюсь, что скоро у нас все-таки все получится. 

Подытожить мои мысли можно в рубрике «Советы бывалого» и сказать: никогда не упускайте шанса научиться чему-то новому. На меня в свое время произвела впечатление книга «Хохот шамана». Рекомендую ее к прочтению только людям с законченным высшим образованием, лучше, если оно получено в Московской духовной академии (смеется). Так вот, в ней говорится: развивай в себе каждый день какой-нибудь навык. Во-первых, таким образом никогда не остановится жажда жизни, во-вторых, человек перестает стареть. Если рассматривать эту книгу не как «показание к применению», а как к обыкновенному чтиву, литературе, беллетристике, если хотите, то это большой источник творчества. Правда, все, что там описано, или ложь – не важно. Важно, что книга может оказаться источником вдохновения. 

…Что для нас встречи с людьми? Какие-то новые эмоции, впечатления, которые либо стираются вскоре, либо оказываются настолько сильными, что меняют что-то внутри тебя. Знакомство с Зауром Ватаевым – будто соприкосновение с книгой. И в ней есть все: история и философия, любовь к Богу и дух авантюризма, качественный юмор и жизнеутверждающие принципы, суровая правда и особая мужская харизма. «Женщина не должна требовать себе медаль за то, что рожает детей, ровно так же как мужчина – за то, что зарабатывает деньги», – звучат мысли на одной из страниц этой книги. И таких мыслей – рациональных, иногда – терпких на вкус, порой – горьких и реже – сладостных – на несколько десятков глав. И ты листаешь, вчитываясь в каждую строчку, подчеркивая карандашом важное, и развивая собственные мысли. И не торопитесь откладывать карандаш в сторону: Зауру Ватаеву еще писать и писать, а, значит, все интересное чтиво – еще впереди.