Алина АКОЕФФ

ЕСТЬ ЛЮДИ, С КОТОРЫМИ ИНТЕРЕСНО ОБЩАТЬСЯ НА ЛЮБУЮ ТЕМУ. ОНИ ВСЕГДА МОГУТ ПОДДЕРЖАТЬ ДИАЛОГ И ИМЕЮТ СВОЕ МНЕНИЕ ПО МНОГИМ ВОПРОСАМ. ПО БОЛЬШОМУ СЧЕТУ ТАКИЕ ЛЮДИ – РЕДКОСТЬ. НО ВОТ АЛИНА АКОЕФФ – УНИКАЛЬНЫЙ ДЛЯ ОСЕТИИ ЧЕЛОВЕК – ТАКАЯ. ПОЧЕМУ УНИКАЛЬНЫЙ? КАК  ЕЕ ХАРАКТЕРИЗУЮТ МНОГИЕ В ИНТЕРНЕТЕ, ОНА – ДЕВУШКА ИЗ РОССИИ, СДЕЛАВШАЯ ДЛЯ ОСЕТИИ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ОСЕТИНКИ.  ФАКТ? ФАКТ! ПЕРЕЕХАВ МНОГО ЛЕТ НАЗАД СЮДА ИЗ РОССИЙСКОЙ СТОЛИЦЫ, ОНА СВЯЗАЛА СВОЮ СУДЬБУ С ВОПЛОЩЕНИЕМ ЖИЗНЕННО ВАЖНЫХ ПРОЕКТОВ ДЛЯ НАШЕЙ РЕСПУБЛИКИ И С ИЗУЧЕНИЕМ ЕЕ ИСТОРИЧЕСКОГО НАСЛЕДИЯ. ВСЕ ЕЕ ПРОЕКТЫ, НЕСМОТРЯ НА ПОЛНОЕ ОТСУТСТВИЕ ФИНАНСОВ, РЕАЛИЗУЮТСЯ УСПЕШНО.  ЕЩЕ БЫ: ОБЩАЯСЬ С АЛИНОЙ, ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ДЛЯ ДОСТИЖЕНИЯ ПОСТАВЛЕННЫХ ЦЕЛЕЙ ОНА И КОНЯ НА СКАКУ ОСТАНОВИТ, И В ГОРЯЩУЮ ИЗБУ ВОЙДЕТ. АЛИНА АКОЕФФ – ИЗ ТЕХ, КТО В РАЗГАР ПАНИКИ ПРОСТО ВОЗЬМЕТ И МОЛЧА БУДЕТ РЕШАТЬ ПРОБЛЕМЫ. И РЕШИТ.

По образованию вы режиссер документального кино. Оно намного менее популярно, чем игровое. Почему вы поступили именно туда?

– Для меня документалистика интереснее, чем игровое кино. Каких-то особых желаний поступать именно туда у меня не было. Но документалистика – это отражение жизни, за жизнью всегда интереснее наблюдать, чем за фантазией. Однако съемки любого кино – это всегда очень большие финансы, а их получение влечет череду унижений перед властьимущими, поэтому сейчас я кино не снимаю.

Но сейчас же Год кино, чиновники обещали поддержку всем киношникам?

– В Год кино у нас в республике, судя по всему, будут продаваться две колыбели осетинского кинематографа: старейший кинотеатр в стране «Комсомолец» и Северо-Кавказская студия кинохроники. О чем в таком случае вообще может идти речь, кроме как о том, что никому нет дела до осетинского кино? Нельзя сказать, что в Осетии не снимаются фильмы. Снимаются. Но в основной своей массе они, к сожалению, неконкурентноспособны. Судьба большинства – гроздь показов на небольших региональных фестивалях, не больше. В прокат они не выходят. Для того чтобы выпускать фильмы европейского уровня, надо вкладывать огромные деньги, которых, к сожалению, в республике нет. Выход был бы в софинансировании проектов, но это очень сложный и долгий путь, по которому не всякий пойдет. Да и к тому же для привлечения подобного финансирования нужна база, которой тоже уже нет. Так что, к сожалению, сейчас нам нечем хвалиться. Мы профукали одну из лучших студий в стране. Мы закрыли глаза и сделали вид, что нам это не интересно. Можно долго говорить о причинах этого, но на самом деле студию убивали целенаправленно, как и многие другие киностудии в стране. Мне уже достаточно лет, чтобы смотреть на вещи без розовых очков. Поэтому, конечно, я кино и не снимаю. И в ближайшее время, наверное, снимать не буду.

Многие представители осетинской молодежи считают, что пытаться творчески реализоваться в Осетии – это бессмысленное дело, что для достижения успеха нужно ехать в Москву…

– Это неправильное мнение. Если ты считаешь, что делать что-то бессмысленно, то неважно, где ты так считаешь. Сейчас команда – дело наживное, она или воспитывается, или приглашается. Вопрос именно в твоем желании, от которого все и зависит. А если ты ничего не хочешь, можно найти миллион причин, чтобы выбрать, по какой именно из них сейчас ты ничего не делаешь. Если ты хочешь, ты найдешь возможность, если не хочешь – ты найдешь причину. Все очень просто. Конечно, можно сказать, что в Москве больше шансов и возможностей. С одной стороны, это так, но с другой, глупо думать, что Москва – это Клондайк, в котором тебя примут с распростертыми объятьями. Да нет же! Если ты не смог стать кем-то здесь, то там ты тем более никому не нужен. Надо понимать, что в Москве ты займешь позицию самого низшего клерка и будешь грызться, чтобы расти, если в тебе есть талант и мозги. Но если ты даже во Владикавказе ими не пользовался, глупо думать, что там они на тебя с неба упадут. В любом деле все достигается потом. Если ты вкалываешь, то совершенно неважно, где ты это делаешь, так как ты все равно чего-то достигнешь. А если ты сидишь дома на диване, то везде будешь сидеть дома на диване, в том числе и в Москве. Сейчас в эпоху Интернета вообще совершенно неважно, где ты сидишь, хоть на Тайване. Это никого не волнует. Хотя уровни зарплат во Владике и Москве – абсолютно разные. Ну, так работай отсюда на московскую компанию, зачем куда-то ехать?.. Если ты переехал в Москву, получаешь запредельные зарплаты по местным меркам, но и тратишь больше! Твой ежемесячный расход будет расти тоже по меркам московским, а не по владикавказским или урюпинским. Для начала минимум 30 тысяч на квартиру, потом столько же примерно на еду, если это семья, то больше… Примерно десять тысяч на транспорт… Посчитайте, вот она и вся ваша зарплата. Она будет уходить просто на то, чтобы жить. Так гораздо проще жить здесь и получать московскую зарплату! Но это требует энного количества мозгов, таланта и умения общаться.

Наверное, каждый журналист задавал вам вопрос: почему вы, москвичка, переехали во Владикавказ?

– Ничего не было особого. Я просто приехала сюда на практику и через какое-то время осталась. Нет никакой супер-пупер истории. Просто так повернулась жизнь. Есть направления, которые более популярны, есть направления, которые менее популярны. Огромное число жителей Москвы ежегодно переезжает в Берлин. A если человек переезжает из Берлина в Москву, то это тоже воспринимается как нечто странное. Но мир сейчас глобален! Если ты хочешь переехать, ты переезжаешь. Нет ничего странного в том, что москвичи покидают свою загазованную Москву и переезжают жить в Подмосковье. Это нормально! Просто кому-то комфортнее там, а мне комфортнее здесь. Люди все время воспринимают мир местечково. Вот, мол, есть какая-то область, a за ее пределами волки ходят. Ну, нет же! Мир открыт, куда хотите, туда и поезжайте. В Осетии звучит одна интересная фраза, с которой я все время сталкиваюсь: «Ты куда поехал?» – «В Россию». То есть Осетия – это не Россия в рамках местного менталитета. Эта и другие языковые формы очень любопытны, они дают много ключей для понимания психологических реалий. Я как неместная воспринимаю Осетию такой же частью России, как, скажем, Новгородскую область, которая тоже раньше была отдельным княжеством. Вопрос лишь в восприятии пространства: на уровне отдельного княжества или на уровне глобального мира.

Наверное, это связано с тем, что Осетия до сих пор пытается обособиться от России в том плане, что более истово сохраняет свои традиции и культуру.

– Это естественно: как у любого малочисленного народа, у нас очень сильные инстинкты самосохранения, мы вынуждены охранять свою самоидентичность, иначе нас поглотят. Среди семи миллиардов человек наши 700 тысяч – это песчинка. Это даже не миллион. И естественно, что в какой-то момент проявляется сохранение идентичности: причисление себя к некому великому народу, в данном случае, к великим аланам и великим сарматам. Все это служит для самоуспокоения – вот, когда-то мы ими были. Хорошо знать историю, но только тогда, когда ты можешь на нее опереться и идти, глядя вперед. Но если ты все время смотришь назад, то можешь споткнуться и упасть. Для меня эта тенденция выпячивания великого прошлого – совершенно непонятная вещь. Может быть, потому, что я не осетинка, и мне это непонятно. Я считаю, что поиск прошлого величия – немножко ложная тенденция, которая не приводит ни к чему хорошему, так как это самообман. A самообман всегда рано или поздно разбивается о реальность: если мы такие великие, то что же мы такого создали? И выясняется, что в целом ничего особенного. Возникает проблема, с которой надо будет жить дальше. Я могу кричать, что русский народ – великий, прикрываться именами Пушкина, Достоевского, говорить, что у нас великие литература и культура, но зачем, если сейчас в нашей стране глубокий кризис? Это современники Пушкина и Достоевского должны были хвастаться, а нам сейчас хвастаться нечем. A возьмем какую-нибудь Швейцарию: там нет ни одного великого писателя и нет ни одного великого кинорежиссера, но при этом швейцарцы живут лучше всех! То, чем ты являешься сейчас, переходит в будущее, a то, что было в прошлом, уже никуда не переходит. Можно сколько угодно говорить, что король Артур был аланом, но как это влияет на то, что ты сейчас плюешь на улице?

Когда вы только приехали в Осетию, пришлось ли вам приспосабливаться к местному менталитету?

– Я уважаю культуру Осетии. Уважаю – значит, я ее знаю. Знаю, кто здесь жил, чем занимался, во что верил. Любое уважение начинается со знания. Если ты живешь в обществе, должен знать его устои и законы, должен знать, что можно и нельзя женщине, что можно и нельзя мужчине… Это нормальное условие существования в любом обществе. Я довольно быстро приспосабливаюсь к любой среде. Хотя есть, конечно, некоторые вещи, которые не могу терпеть, например, когда по-русски говорят неправильно. Когда я слышу, что кто-то говорит «звОнит», то во мне все переворачивается. Нельзя сказать «Я за нее влюбился» или «Я за нее спрашивал». Это меня раздражает всегда, и я переучиваю всех вокруг. Особенно я бываю в ужасе, когда слышу подобные фразы от учителей. Это меня шокирует. В целом же, возвращаясь к вопросу, скажу, что очень многие осетинские устои, особенно семейно-бытовые, сильно схожи с укладом русской деревни. Это нормально для любого архаичного общества. Но я ничего не имею против того, чтобы им следовать. Для меня это несложно, и я не вижу здесь ничего, что бы противоречило моему внутреннему самоощущению.

Как вам кажется, в целом в России и в Осетии семьи живут сейчас по-разному?

– На этот вопрос очень сложно ответить. Все семьи разные априори. Нет одинаковых!

Нет, я имею в виду изменения, которые происходят в обществе. Мы пытаемся допустить меньше «тлетворного влияния Запада» и до сих пор не принимаем спокойно некоторые вещи?

– А что вы понимаете под термином «тлетворное влияние Запада»? Мне кажется, что эта фраза как бабайка для ребенка. Ее пугают всех и вся, но за ней толком ничего не стоит. На Западе есть очень много хороших вещей, есть огромная европейская культура, которую надо знать. Ровно то же можно сказать и о Востоке. На мой взгляд, вообще не стоит все время на кого-то оглядываться. Надо жить своим умом. Вбирать в себя какие-то лучшие вещи, учиться и у Запада, и у Востока, но жить своей головой.

Но даже в России, не только в Осетии, сейчас всеобщая паника, принятие законов о запрете пропаганды гомосексуализма и иже с ним.

– Вы знаете, я отрицательно отношусь к запретам в целом, и к попыткам государства вмешиваться в личную жизнь человека, в частности. Какая разница, кто с кем живет? Если люди при этом счастливы, то у нас нет никакого права вмешиваться в их жизнь. Геи были всегда. В обществе всегда был энный процент людей нетрадиционной сексуальной ориентации. Но мы как-то до сих пор живем, и ничего. Просто сейчас эти явления приобрели серьезный общественный и политический накал, спровоцированный во многом государством, которому нужно сбрасывать пар из общества, и людям кажется, что нет серьезнее проблемы, чем запрет на пропаганду гомосексуализма.

Что для вас означает понятие «семейные ценности»?

– Честно говоря, я до сих пор не очень понимаю, что вкладывается в это понятие. Что такое «семейные ценности»? Свод правил? Закон? Не знаю. В России была когда-то такая книга – Домострой. В ней было описано все, что связано с семьей и поведением человека в обществе. Вплоть до мелочей. И вот тогда понятие «жить по домострою» несло в себе абсолютно четкое понимание уклада жизни. Похожий свод правил только в устной форме был и в Осетии. Казалось бы, мы до сих пор придерживаемся мнения, что уклад семьи строится на основе этих архаичных устоев. Но это все лицемерие, потому что, если бы мы имели исконную патриархальную семью как век или более назад, у нас девочки не ходили бы после девяти вечера в окружении орущих юношей. Поэтому давайте уже правде в глаза смотреть. Мы раньше имели набор заповедей, по которым жили. Но сейчас их уже нет. Время не стоит на месте, то, что сейчас для нас нормально, было немыслимо полвека назад. Хорошо это или плохо и что с этим делать – тема для совсем отдельной дискуссии.

А своих детей как вы воспитываете?

– Я бы сказала, что вообще детей не воспитываю, но это будет неправдой. Скажем так, я не придерживаюсь никаких педагогических доктрин в воспитании. Мне главное их поддерживать в делах, которые им интересны, выслушивать, если им хочется мне что-то сказать, читать им книги перед сном, смотреть с ними на то, как в траве копошатся муравьи, а на деревьях скачут птицы. Пока им это интересно и важно. И я пока не знаю, что из этого выйдет. Наверное, мое понимание процесса воспитания очень близко к тому, что говорил Януш Корчак: «Накорми, выучи и отпусти». Как-то так. Вообще, мне кажется, что дети очень много познают просто в наблюдении за родителями. То есть, если ты не хочешь, чтобы твои дети делали то-то и то-то, то не поступай так сам, и им в голову не придет это делать.

Ваши проекты «Потерянная Осетия», «След войны» помогли сотням людей узнать больше о своих предках, о своих фамилиях. Как получилось, что вы стали «спасать память»?

– «Спасать память» – это не совсем правильная формулировка. На эту память никто не покушался, чтобы ее надо было от кого-то спасать. Что до всех этих историй, то я не делаю ничего такого, что не мог бы сделать кто-либо другой. Кто ищет, тот всегда найдет, рано или поздно. Просто у меня чуть больше опыта в этом вопросе, и, соответственно, я могу испробовать больше комбинаций для поиска решений или подсказать более быстрое решение проблемы. На самом деле, ничего волшебного или сложного в этом нет. Просто я использую свой опыт и все те же самые инструменты, которыми могут пользоваться все остальные, только почему-то не пользуются.

Задам, наверное, последний вопрос. Почему ваша фамилия пишется через два «ф»?

– Это секрет! На самом деле 80% населения Осетии носят искаженные фамилии. Окончания -ов и -ев – это окончания, внесенные русскими писцами, когда осетинские фамилии записывались на русский лад. Исконно наша фамилия звучит как Акоти. Но почему-то все удивляются, что я ношу фамилию с двумя «ф» на конце, при этом совершенно не удивляясь фамилии Акоев на конце с -ев. А по сути-то это одно и то же!

Автор – Елизавета Чухарова