Алиса Гокоева

Преступление и наказание… жертвы? О проекте «Вы вообще люди»

Статистика домашнего насилия в России неутешительна: тысячи женщин и детей подвергаются агрессии со стороны самых близких людей. Парадокс в том, что эти же несчастные подвергаются порицанию за это со стороны знакомых и даже малознакомых людей.

Сегодня общественные и культурные деятели, многие медийные персоны стараются привлечь внимание к проблемам домашнего насилия. Мы двигаемся, пусть даже маленькими шажками, к тому, чтобы изменить ситуацию к лучшему, развернуть смазанное отношение общественности к этой беде. Одним из звеньев такой цепочки добра стала фотовыставка «Вы вообще люди», в которой нашли отражение разрывающие сердце истории реальных девушек. О ней мы и поговорим с автором – фотографом Алисой Гокоевой.

Алиса, почему вы решили поднять эту проблему?

– Могу сказать откровенно, что любой мой проект – это проработка собственных страхов, установок и противоречий. В моей семье с бывшим мужем, к счастью, никогда не было насилия, но зато мои близкие люди были вовлечены в подобные истории – я наблюдала их с детства. Мне хорошо знакомо чудовищное чувство бессилия от невозможности вмешаться, заступиться, сделать хоть что-то. Думаю, что вовсе не обязательно быть непосредственным участником или свидетелем человеческой трагедии, чтобы воспринять, пропустить через себя и разделить с кем-то его личную боль. Я не могу оставаться в стороне, наблюдая несправедливость или издевательство над слабым, поэтому высказываю свою причастность к пострадавшим, протест против бытового терроризма доступным мне образом – посредством фотографии. Я понимаю, что никакая фотография не остановит занесенной для удара руки, но мне бы хотелось внести свою лепту в формирование более трезвого взгляда общественности на происходящее. Мы настолько привыкли молчать, «не выносить сор из избы», что создается ощущение жизни в состоянии необъявленный войны, в которой по-настоящему страдают и гибнут люди, но при этом об этой войне не принято даже упоминать.

«Более трезвый взгляд общества на происходящее…» – я понимаю, о чем вы. Женщины чувствуют стыд за то, что переживают насилие. Скорее всего, потому что общество обвиняет их в слабости и бездействии. «Сама виновата!», «Не ушла, терпела, значит, все устраивало!», «А за что ее так? Просто так ведь не бьют!» – продолжать можно бесконечно. Почему, по-вашему, так мало претензий к агрессорам и так много – к жертвам?

– Уродливейшая конструкция! Просто королевство кривых зеркал в чистом виде! В сторону и без того страдающих людей бросают отвратительные обвинения, обеляя при этом поступки преступников. Сколько женщин молчат, вместо того чтобы просить о помощи, бежать, спасая свою жизнь, именно потому, что им внушили этот стыд?! Думаю, тысячи!

«Сама виновата», это от создателей «изнасиловали, значит, спровоцировала». Наверняка вы слышали о том, что в одном из университетов США есть Музей одежды жертв сексуального насилия. В нем представлены вещи, в которые были одеты женщины в момент изнасилований. Среди экспонатов нет латексных мини-юбок и колготок в сетку. Самые обычные джинсы, футболки, детские платья, понимаете? Пусть это две разные проблемы, но здесь есть прямая аналогия. Невозможно спровоцировать преступника, он сам всегда найдет повод для совершения преступления. В нашем случае – для домашней тирании.

Выставка состоялась. Какое послевкусие она оставила у вас как у автора? Идея, которую вы вкладывали в проект, достигла цели?

– Так вышло, что буквально за неделю до открытия выставки, в осетинском сегменте Интернета появилась информация о том, что я собираюсь делать проект о домашнем насилии. Она мигом разлетелась по новостным пабликам, реакция на нее была бурной и преимущественно агрессивной. Я наблюдала за происходящим, периодически получая угрозы в директ, и думала: что может произойти, когда через неделю этот проект будет выставлен в центре города, если даже одна мысль о нем вызывает такой шквал ненависти?

Однако у меня было четкое понимание, что я хочу вложить в проект, и это ни в одном здоровом человеке не может вызвать ничего, кроме сочувствия и сострадания. Моя цель была не только в том, чтобы обличить зло, я хотела также указать на выход, который возможен в каждом отдельном случае. Мои героини не просто рассказывали о травматичном опыте. Они делились важными уроками, которые извлекли из своих личных трагедий. К моей большой радости, зрители все восприняли правильно. Я получила сотни писем с таким искренним откликом, на который и рассчитывать не могла.

Знаете, я убеждена, что жители Осетии умеют искренне сочувствовать, и это неотъемлемая часть нашего менталитета. Многие проявляли инициативу и желание помочь героиням проекта или тем, кто сейчас переживает подобное. Мы хотели объединить людей, и это получилось – большей награды для меня нет.

Была история, которая вас особенно тронула?

– Есть женщины, о которых я и сейчас думаю практически ежедневно, тем более что встречались мы не так давно – все еще очень живо в моей памяти. Особенно часто вспоминаю девушку, которая жила с настоящим садистом. Она вышла замуж, будучи совсем молоденькой, и потеряла возможность полноценно взрослеть, видеть мир за пределами дома. Этот изверг не разрешал выходить куда-то, кроме учебы, и жестоко наказывал за любое неповиновение. Например, мог «поставить в угол» и беспощадно избить, если она посмеет не простоять там всю ночь. О масштабе трагедии говорит хотя бы то, что в какой-то момент она сбежала вместе с ЕГО мамой, которой, похоже, тоже немало доставалось.

Несмотря на пережитое, она сохранила в себе какую-то невероятную и почти детскую трогательность и чистоту. Она с горящими глазами рассказывала нам, что только сейчас начала жить и знакомиться с миром. Поначалу с ней происходили настолько казусные ситуации, что сложно сдерживать и улыбку, и слезы. Например, однажды в кафе, где на полу лежали ковры, она попыталась снять обувь, боясь испачкать пол и причинить неудобство тому, кто будет убирать. Сейчас моя героиня получает настоящее удовольствие от жизни, от самых простых, банальных, привычных для нас вещей. Испытав такой ужасный опыт в самом начале своего пути в роли женщины и жены, она смогла сохранить чистоту души, пытливый ум и доброе сердце, не впустив в него ни капельки злобы и ненависти.

Удивительная история... Алиса, знаю также, что некоторые «модели» в последний момент отказались от участия. С чем это связано, по-вашему?

– Такая героиня была. Ее фотография уже была смонтирована, и я даже привезла этот стенд вместе с другими на место открытия выставки. До последнего момента я давала ей возможность передумать и не отказываться. Нужно отметить, что она была самой не скомпенсированной из всех участниц проекта: у нее был страшный опыт педофилии с братом... Сейчас она взрослая 25-летняя женщина, все давно позади, но ее будто до сих пор насилуют: человек полностью порабощен больным опытом. Думаю, ей предстоит долгий путь преодоления, и участие в проекте могло бы стать хорошим началом реабилитации. Жаль, что она не нашла в себе силы идти до конца, но, надеюсь, она сможет со временем из этого выбраться. Со своей стороны, я предложила ей поработать с психологами, которые после выставки изъявили желание оказать профессиональную помощь пострадавшим.

Сложно преодолеть подобную травму без помощи специалистов. Как возникло столь емкое название выставки?

– Название – это отсылка к истории одной из героинь. Однажды супруг в очередной раз избил ее практически на глазах своих родителей, которые жили с ними в одном доме. Немного успокоившись, он вызвал скорую помощь. Она сидела, прижав руки к лицу, и не могла их опустить, как ни просил об этом приехавший врач. Когда он все же отнял ее руки, увидел изуродованное лицо, повернулся к мужу и его матери и произнес: «Вы вообще люди?». Услышав это, мы с Беллой Накусовой (соавтор проекта) сразу поняли, что эти слова и станут названием выставки.

Фраза «ВЫ ВООБЩЕ ЛЮДИ» – приглашение к диалогу. Мы написали ее без знаков препинания, потому что зритель должен сам выбрать для нее интонацию и значение. Может быть, это вопрос. Может, утверждение. А может, мы обращаемся к насильнику или ко всему обществу, равнодушно наблюдающему со стороны? Пусть каждый решает сам.

История 1

История, из которой мы узнаем, что главное правило семьи – это любовь

Начало нашего общения было замечательным. Мы стали жить вместе после года отношений, хотя родители были против. Мне тогда исполнилось 18. Самая обычная молодая семья: я училась, он работал. Со временем он становился все раздражительней: надоело вкалывать за копейки. Хотел получать большие деньги и при этом ничего не делать. К себе он требовал много внимания и запретил мне общаться с друзьями и родными.

Однажды он меня ударил. Это произошло у меня дома – до замужества я жила в другом городе. Мы приехали в гости к моим родным на пару дней. Пришла моя одноклассница, и я в шутку попросила его выйти, чтобы мы с подружкой посплетничали. Когда она ушла, муж вывел меня на пустую улицу и начал бить, трепать за волосы, разбил нос. Испугавшись последствий, он принес мне воды и пригрозил, что убьет меня и всех моих родных, если кому-нибудь расскажу о случившемся. В итоге я сказала всем, что кровь из носа пошла из-за жары, и мы уехали. Конечно, потом он извинялся, говорил, что больше такое не повторится, что он просто приревновал. Мне было его жаль…

Дальше стало только хуже: он осознал свою безнаказанность и мою беззащитность. Я не могла выйти без спроса даже в магазин. Он же при родных мог сказать, что меня плохо воспитали, что я гулящая, выдумывал истории о миллионах мужчин и работе проституткой. Если я все отрицала, он меня бил – по лицу, рукам, ногам, голове, вкладывая в удары всю свою силу. Он бил меня за то, что я смотрела не туда, куда он хотел, за пыль на полках и листья во дворе, за пересоленную или недосоленную еду. Если вмешивалась его мама, то бил и ее, а потом снова меня, потому что из-за меня ему пришлось ударить свою мать. Мне нельзя было ходить с недовольным лицом, иначе синяков становилось еще больше.

Все мои попытки расстаться заканчивались провалом. Он выходил во двор, брал веревку и говорил, что если уйду, он повесится, и это будет на моей совести. Я оставалась, но с каждым новым ударом, с каждым новым синяком, во мне росла ненависть.

Потом я забеременела. Он говорил, что я страшная, некрасивая, грязная, разжиревшая корова – и так каждый день. Иногда он давал мне выбор: либо он меня бьет до потери сознания, либо я стою в углу. Я выбирала угол, который вскоре стал для меня родным, я с ним даже разговаривала. В углу я могла простоять всю ночь. Однако я знала, что долго так не сможет продолжаться, и еще знала, что выстою. Поэтому времени я не теряла – училась, и когда дочке было полтора года, вышла на работу.

Никогда не забуду февраль прошлого года. Был выходной день. Он заболел и постоянно орал. Сил встать у него не было, поэтому требовал нагнуться над ним, чтобы было проще достать до моего лица. После пятидесятого удара я перестала считать. Эта пытка продолжалась весь день. Под вечер я забежала на кухню и схватила нож. Он пошел следом, завязалась драка, и он сумел отнять у меня нож. Я испугалась, зная, на что он способен, выбежала на улицу и спряталась за машиной. Он обошел весь двор, звал, угрожал. Я знала, что если выйду, он меня убьет, а если буду сидеть тихо, то будет шанс на спасение. Он меня так и не нашел. Следом выбежала его мать, и мы вместе спрятались у соседки, а потом вызвали полицию.

Я наконец-то выбралась из четырехлетнего плена диким зверем и с ребенком на руках, но при этом почувствовала себя человеком, у которого есть выбор и право на жизнь.

И теперь я знаю, что сказать тем, кто не понаслышке знает о домашнем насилии. У меня теперь появился собственный свод правил.

1. Люби себя, и не позволяй никому думать, что ты можешь быть слабой, и что тебя можно обидеть.

2. Не отдавай все силы, чувства и мысли человеку, который этого не заслуживает.

3. Ударил один раз – ударит еще! Уходи! Не жди второго раза! Беги!

4. Первые признаки тирании начинаются, когда просьба превращается в приказ, а мелкие унижения становятся нормой. Не позволяй никому себя унижать! И никогда не думай, что не попадешься в эту ловушку.

5. Будь самодостаточна. Даже если твой мужчина много зарабатывает, всегда имей свои деньги, собственный источник дохода.

6. Отношения – это не единственное, что может быть в твоей жизни. Есть еще друзья, семья, дети. Работай над собой. Если закончатся отношения – мир не рухнет.

7. Одевайся тепло, следи за своим здоровьем.

8. Быть жертвой насилия – не беда, беда застрять в этом на долгие годы.

9. Тебе не нужна семья для галочки или чтобы себя реализовать. Семья нужна для любви. Это место, где хорошо, где о тебе заботятся и смогут поддержать. И такое место может выглядеть по-разному, это не обязательно именно семья.

История 2

История, из которой мы узнаем, что нужно разрывать цепи зла ради будущего детей

Когда твой муж тиран, то от него можно уйти. Когда тиран твой отец – это совсем другая история. Нас две сестры и брат. Когда родители развелись, вокруг все говорили, что детей жаль больше всего, хотя это именно я собрала и перевезла вещи матери.

Все началось не сразу. Были какие-то звоночки, но людям свойственно их игнорировать. Когда он при маме впервые ударил свою сестру, мама неделю с ним не разговаривала. Он не понимал, в чем проблема. К слову, эта же сестра развелась с мужем, потому что тот ее бил, а папа потом ее бывшему сломал пальцы.

Маму он впервые ударил спустя 10 лет брака. Она ушла со своей сестрой, когда папы не было дома. Бабушке это не понравилось. Она позвонила сыну и сказала, что его жена где-то ходит. Папа приехал домой и избил маму. Наутро у мамы было синее лицо, а бабушка казалась довольной.

С тех пор избиения стали происходить постоянно. Ребенком на это очень страшно смотреть: ты ведь любишь обоих родителей и не понимаешь, что происходит.

У нас и дед был тираном. Папа рассказывал о зверствах, которые он творил. Он бил бабушку, и мой отец ненавидел его за это: он любил свою мать и был с ней близок. Уже потом, когда он стал таким же, как его отец, я спросила: «А почему ты сам такой, если не любил это в отце?». На что папа ответил: «Я понял своего отца. Понял, почему он так себя вел. Так было надо». «А если меня будет бить мой муж?» – «Значит, заслужила».

Однажды папа приехал поздно ночью и стать избивать маму. Мы с сестрой испугались, позвонили тете и попросили что-то сделать. Она тут же перезвонила отцу. Мы слышали, как он орал на мать, а потом выдержал паузу и спокойно ответил на звонок. «Да, все хорошо, все нормально. А что случилось?» – слышали мы за дверью. И вот он положил трубку и пошел за нами. Мы быстро легли, делая вид, что спим. Он сказал: «Кто позвонил – выйди!» Защищая нас, к отцу вышла старшая сестра. В наказание он избил и ее. Я ничего не могла сделать, а мама изо всех сил отвлекала его внимание на себя.

Мама несколько раз уходила, но он всегда ее возвращал. Когда-то мама верила, что все наладится, снова будет как раньше, считала, что это просто сложный период, ведь 10 лет же все было хорошо. Но когда после очередных извинений все повторялось, она поняла, что ничего уже не вернуть.

Когда уговоры перестали действовать, он вывез ее в лес. Сказал, что если она не вернется к нему, то убьет ее, и никто не найдет. Она испугалась и вновь согласилась. Тогда он отрезал локон ее волос на самом видном месте, чтобы мама смотрела на себя и знала свое место.

Последние 10 лет мы семьей не были: даже не ели вместе, не проводили время. Просто чужие люди. В следующий раз, когда папа разозлился и выгнал маму, она собрала вещи и ушла, конечно ему это не понравилось. Она не должна была жить спокойно! И тогда за ней началась слежка. Мы с мужем забирали ее с работы. Но однажды не успели, и папа ее похитил. Мы сразу написали заявление в полицию. Через несколько часов мама позвонила, сказала, что все хорошо, и она вернется к папе после лечения в Москве.

Но возвращаться из Москвы она не планировала – это был удар для отца. Целый год она провела, прячась от него. Он же был постоянно на взводе, угрожал поджечь дом и всех убить.

Пока мама была в Москве, я приехала домой и собрала ее вещи. Отец до сих пор считает, что это я их развела.

Родители разошлись спустя 25 лет жизни в страхе, презрении и нелюбви.

После возвращения из Москвы мама долгое время в ужасе оборачивалась, не спала по ночам, боялась, что отец вдруг появится. Ей постоянно снились кошмары.

Сейчас она счастлива, живет с младшим сыном, моим братом. Только он и общается с отцом, нас с сестрой тот не желает видеть, считая себя жертвой случившегося, а нас предательницами.

Теперь мама боится за брата: вдруг он станет таким же чудовищем. Но когда я смотрю на него, то вижу хорошего, доброго человека. Я рада, что он не видел всего того, что видела я.

А вот мама не перестает меня удивлять: прожив столько лет с тираном, она сохранила детскую наивность и жизнерадостность. Хорошо, что на нас этот круг насилия замкнулся, ведь в такой ситуации главное не озлобиться, не желать всему миру повторения своей участи. Идти по пути добра – это значит, рано ли поздно выйти из любой сложной ситуации.

История 3

История, из которой мы узнаем, что должны сами нести ответственность за свои поступки

Апрель. 2017 г. «Не помню дат, чисел, как день заканчивается и зачем начинается. Мне больно и стыдно. Муж пытается доказать, что я сама виновата в том, что он ударил меня; я сама его спровоцировала и довела. А я не согласна, и понимаю, что если и в следующий раз выскажу свое мнение, то он снова сочтет это унижением и провокацией в его адрес. И свекровь снова скажет, что я сама виновата...»

Дневник – мой единственный собеседник, которому я могу довериться, тем более что с родными муж запретил мне общаться.

Впервые он ударил меня через год после свадьбы. Тогда я возмутилась из-за того, что его мама лезет в наши отношения. И это его разозлило. Позже я прочитала где-то, что если жертва отвечает, то она превращается в партнера по поединку.

И я замолчала.

После этого он уехал на заработки в Питер. Через полгода мы с сыном переехали к нему. Время, которое мы провели там, было самым радостным за всю нашу семейную жизнь. Только я, он и сын. Нас можно было поместить на обложку журнала.

Все вернулось в прежнее русло после возвращения домой. У нас родился еще один ребенок. В один из дней я собирала старшего в садик, и он капризничал. Мужу это не понравилось – после очередной пьянки у него болела голова. Он упрекнул, что я даже ребенка не могу успокоить. «Ты ворчишь, как старик», – ответила я и увела сына в другую комнату. Через секунду муж влетел вслед за нами, и началось избиение. Когда он в очередной раз занес надо мной руку, я поняла, что просто не выдержу следующего удара. Я упала и уже не смогла открыть глаза. Столько мыслей пронеслось в моей голове! «Неужели для этого я выходила замуж? Я не готова к тому, что происходит. Хочется все исправить».

Без даты, 2018 г. «Я не хочу подписываться прежней фамилией. Раньше я была смелой, веселой и живой. Могла дать отпор, настоять на своем. Теперь я – рабыня. Преклоняюсь перед всеми, слежу за каждым взглядом, боюсь любого. Смотреться в зеркало стыдно. С мужем мы совсем чужие люди. Просто существуем поблизости».

Он был чужим и для детей. Работа для него – способ избавиться от них. Иногда я просила мужа вернуться домой пораньше, чтобы дети хотя бы увидели его. «Подрастут, тогда и будем общаться», – отвечал он.

По дому он тоже ничем не помогал – его так воспитали. С детства за него все проблемы решала мать. Даже тяжелую мужскую работу по дому и хозяйству выполняла она сама. В итоге вырос человек, который не может взять ответственность не то что за семью, но даже за себя. На все воля матери, потому что своей просто нет. Он не умеет отвечать за свои поступки. Все, что он может, это ударить. У меня ощущение, что он был мальчиком, а потом женился и решил, что ему, наконец-то, дозволено все. Правда, мужчиной при этом он не стал. Крупные денежные проблемы тоже решала его мать, а на карманные расходы всегда просил у меня.

Но мы же семья! Меня всегда учили, что ради нее следует терпеть. Так я и думала, пока однажды он не разбил мне лицо в кровь. Раньше такого не бывало, и я терпела побои, но вид крови и ее вкус на губах вдруг меня отрезвили. Семейная жизнь была окончена! Я внезапно поняла, что и моя дочь может оказаться в подобной ситуации, а потом скрывать свою боль от меня, как я скрываю от своих родных. Что она будет «терпеть ради семьи?»

Первое время после развода было сложно. Я не могла спать, просыпалась в 4 утра и бродила по дому. Когда я ушла, он сказал мне: «Тебя все простили, возвращайся». Но теперь я никого не боюсь, хотя до этого постоянно жила в страхе. Я больше не чувствую себя жертвой. У меня на звонке стоит скрин переписки с ним, где он хамит. И это не дает мне забыть, какую жизнь я оставила в прошлом и что туда нельзя возвращаться.

21 февраля, 2020 г. «Если ты собираешься разводиться, сделай это. Как только ты подумала, что это конец, значит, это конец. Не надо тянуть, исправлять его, надеяться, что все когда-нибудь будет лучше. Развод не должен быть ужасным событием, каким его многие воспринимают. Развод означает, что люди стали чужими. И чем раньше вы разойдетесь мирно, тем лучше. Когда наступает критический момент, люди уже не слышат друг друга, не понимают, теряют уважение. Развод – не трагедия, а выход из ситуации, которая всех угнетает».

История 4

История, из которой мы узнаем, что миру нужно отвечать взаимностью

Когда мы поженились, мне было 19, а ему 22. После свадьбы он стал до безумия ревнив, хотя я круглосуточно находилась дома, заботясь о его родителях и наших с ним детях. Ревность его была так сильна, что он запрещал мне общаться даже с родными. Разговаривая с мамой, я должна была включать громкую связь, чтобы он все слышал. Однажды он сказал, что если заподозрит меня в измене, то разденет и отдаст своим друзьям поразвлечься, а после этого выкинет меня на улицу, чтобы все видели, какая я грязная. У него с детства была психологическая травма: его мать изменяла отцу и не скрывала этого. Он все это видел и думал, что все женщины такие.

Побои начались очень скоро, а поводы к ним были ничтожными. Когда человек слаб, в ход идут кулаки, и не важно, беременна ты или после операции.

Однажды я пришла с учебы, и он начал обвинять меня: «Не приготовила ужин!», «Нахера тебе эта учеба?», «Вот сиди дома и готовь мне!», «Чтение книг не приносит пользы, это бессмысленная трата времени». В порыве ярости ударил меня по лицу. Мне было 19 лет, я – в положении. От удара я отлетела в сторону, а он продолжил меня избивать. Наутро у меня открылось кровотечение.

Когда мне исполнилось 20 лет, нужно было менять паспорт. Я сказала свекрови, что мне надо сходить за паспортом, а мой муж несколько месяцев не может меня отвезти. «Он знает, куда ты едешь?» – спросила она. Я ответила: «А ему обязательно надо знать, куда я еду? Я же тебе сказала».

В итоге в паспортный стол меня повез деверь. Через 10 минут после того, как мы выехали, я увидела мужа, стоящего на обочине. Деверь говорит: «Он сказал, что надо его забрать, чтобы поехать с нами». И началось… Всю дорогу он толкал и щипал меня, давая понять, мол, подожди, останемся наедине. Ад начался сразу же, как мы вернулись домой. Он бил меня и говорил: «Ты здесь кто такая? Ты, вообще, что из себя представляешь? Че ты встала и куда-то там поехала?». Все это видела свекровь, она была довольна. Муж сказал ей, что застал меня с любовником – был настолько слаб, что мог только соврать.

В итоге я превратилась в зомби. Была как надрессированная собака, которая ждет команды. Находясь с таким человеком годами, по жестам, по взгляду, по одной фразе я определяла его настроение.

Когда его сестре поставили диагноз «рак печени», он спросил: «Если вдруг твоя печень подойдет, ты же отдашь ей?» – я просто была для него инкубатором органов.

А потом произошел трагический случай, он погиб на работе. Мне было 24 года, когда я осталась вдовой с четырьмя детьми. Мне не предложили остаться в том доме. Я собрала детские вещи и ушла из него, чтобы никогда никого из них не видеть.

Я знаю, все женщины, которые подверглись насилию, задаются вопросом: «Куда я пойду? Что я скажу? Что обо мне будут говорить?». Только когда вам станет плевать на мнение окружающих, тогда вы обретете свободу и гармонию с собой. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на то, что хочется другим. Когда мы молчим о насилии над собой, то хороним себя заживо, не позволяя кому-либо дотрагиваться до своей открытой раны. Ты соглашаешься быть идиоткой, притворяться, что тебе все нравится, что у тебя все хорошо, убеждаешь себя, что есть женщины, которым в разы хуже. Никогда! Нельзя! Гоните эти мысли прочь, потому что они сожрут вас раньше, чем ваш мучитель.

Что я должна и кому? – Всегда отвечать только взаимностью! Не больше и не меньше! К такому выводу я пришла позже, спустя много лет, когда «цепи наконец-то стали рваться». Когда поняла, что я личность со своим мнением, что не хочу больше следовать дурацким правилам и соблюдать устав института семьи вопреки всякому здравому смыслу.

Я вырвалась из ада несправедливости, обрела свободу. И хотя у моей свободы грустное лицо, но зато глаза полны надежды! Мне очень тяжело досталось то, что имею сейчас. Я давно не плачу по ночам, высыпаюсь, общаюсь с теми, с кем хочу, живу так, как хочу, строю планы, смотрю в будущее, ищу что-то новое. И у меня теперь много времени для чтения книг, и за это я больше никогда не получу удар по лицу. Мы с детьми по воскресеньям устраиваем «диванную вечеринку»: высказывая остальным, чем каждый не доволен. Дети не должны ничего держать в себе и молча обижаться. Пока они обижаются, жизнь утекает сквозь пальцы.

В заключение я скажу, что настоящая любовь никогда не причиняет боли. Она, как источник. Она дает жизнь.

История 5

История, из которой мы узнаем, что все, что не убивает, делает нас благодарнее! 

Это только называется, что меня «украли» – я была вхожа в их дом. Я все поняла, когда ко мне подошли здороваться мои золовки и повели в комнату.

На пятый день после свадьбы над мужем начали насмехаться друзья, называть подкаблучником. «Что, уже домой идешь? А, ну, конечно, тебя там жена уже под каблук загнала», – такими «добрыми» были те шутки. Его это задевало, и он в знак протеста начал не приходить домой. Тогда же началось и рукоприкладство.

Один раз я позвонила родителям и сказала, что больше так не могу, но муж извинился и пообещал, что подобное не повторится.

Само собой, все повторилось, потому что это всегда повторяется. Как-то он пришел нетрезвым и стал крушить все вокруг. Я попыталась помешать, и он меня ударил. Шел 9-й месяц моей беременности, я не удержалась на ногах и упала. Он переступил через меня и пошел дальше как ни в чем не бывало.

После этого о «воссоединении семьи» не могло быть и речи!

Я ушла, но и тогда он не давал мне жить спокойно: постоянно преследовал, предлагал помириться. Я предложила ему поехать работать в Крым, а затем решила дать ему еще один шанс – уступила его просьбам и приехала следом. Скандалы начались, когда я узнала о других женщинах. Он держал меня в ванне с холодной водой, отбирал телефон. Я была одна, в чужом городе, без денег, без связи, без надежды выбраться. Через какое-то время мне все-таки удалось уговорить его купить мне билет на автобус, чтобы вернуться в Осетию.

Дочка подрастала, я вышла на работу. Жизнь вроде бы возвращалась в нормальное русло… Но потом вернулся муж. Общаться с ребенком я ему всегда давала. Он забирал дочь, оставлял ее своей маме, а сам следил, во сколько я вышла из дома, во сколько вернулась. Я ходила и оборачивалась – настолько мне было страшно. Он мог меня избить там же, где видел – даже на улице. Брат посоветовал мне написать заявление в полицию. Протокол не составили, но он наконец-то дал мне развод.

Я поменяла работу, но он продолжал названивать, говорил: «Почему ты ко мне не хочешь вернуться? У тебя же никого нет».

Так продолжалось до тех пор, пока я в очередной раз не увидела его у ворот своего дома. Он был с другом.

– Не вернешься ко мне? – спросил он.

– Не вернусь, – отвечаю.

– Ты хорошо подумала? – переспросил он.

– Да, я хорошо подумала. Мы взрослые люди, хватит позориться. Давай разойдемся. У нас есть ребенок, давай будем ради ребенка общаться. И все.

– Ты точно подумала? – спросил он еще раз.

– Да.

И тогда он ударил меня. Я помню, как упала на колени. Подумала, что зуб выпал, а оказалось, ровно на такое расстояние челюсть зашла внутрь. Потом кровь начала собираться. Я упала на правый бок. Когда пришла в себя, почувствовала, что он бьет меня и сносит с одного удара ключицу. Меня перевернуло. Он развернул меня, положил на спину и стал наносить удары по лицу. От болевого шока я отключалась, но та же боль возвращала меня в сознание. Когда попыталась закрыться руками, он взял мою голову и пару раз ударил ее об асфальт. Больше я ничего не помню. От людей знаю, что он выволок меня за волосы на улицу. Его друг выбежал, прыгнул на него и попытался остановить. Но муж еще несколько раз потыкал в меня ногой, проверяя, в сознании я или нет. Потом зашел домой и сказал моей сестре: «Вызови своей сестре скорую».

Я очнулась через неделю. Сломанные челюсть и ключица. Тупая травма живота. Открытая и закрытая черепно-мозговые травмы. Кровоизлияние в мозг. Контузионные очаги. Гематомы. Я оказалась в инвалидном кресле. В первые дни из-за черепно-мозговой травмы не помнила даже своего имени, была как маленький ребенок. Врачи говорили, что, даже если выживу, могу остаться овощем – столько было повреждений в голове. Я слышала разговоры персонала, когда еще была в коме. Они говорили, что им жаль меня, что такая молодая, и что остались дети. Спустя пять месяцев я смогла встать с инвалидной коляски. Еще два месяца ходила с тростью.

С бывшим мужем приходилось пересекаться в суде. Я приехала в зал и просто смотрела на него. И он тоже. Так прошло минут десять. В итоге он спрашивает: «Че?» Я отвечаю: «Ты спрашиваешь: «Че»? Нравится, да?». И на коляску показываю. «А че с тобой? Упала?». «Наверное, – говорю, – упала». «И че, ходить не можешь? Совсем не можешь ходить?» – и смеется. И это все при адвокате и прокуроре.

Я прошла через такие круги ада, что после этого мне уже ничего не страшно. Теперь, если случается какая-нибудь проблема, я думаю: «Ну, нет! Я столько испытала, чтобы сдаться только потому, что просто устала?» Теперь я счастлива от того, что могу сама встать, пойти и выпить воды, не дожидаясь чьей-то помощи. Это такой кайф – вести самой ребенка в садик! Это такой кайф – пойти и поесть, когда ты хочешь, а не ждать, когда тебе все это собьют в пюре и покормят через трубочку. Это такой кайф – ощущать вкус еды и чувствовать запахи. Странно, что человек принимает все это как должное. Но наибольший кайф я ощутила от того, что с меня сняли титановые пластины – тогда я вздохнула свободно. Во всех смыслах…

История 6

История, из которой мы узнаем, что у детей должны быть границы

Это случалось дважды. В первый раз, когда мне было 5 лет. Мы тогда жили в другом городе и были в гостях у родственников. Взрослые ушли на кухню, и я осталась с их 16-летним сыном, с которым мы были очень дружны. Я испытывала к нему абсолютное доверие, и мои родители ему тоже доверяли. Он начал показывать какие-то фокусы, играть со мной – обычно мы так проводили время. Честно говоря, я уже все смутно помню, но в какой-то момент он мне сказал поднять юбочку и снять трусы. Развернул меня к себе спиной и наклонил. Я помню, что мне стало больно. Пыталась убежать, но он остановил и сказал: «Только никому не говори». Я побежала к родителям и никому ничего не сказала.

Своим детским мозгом я понимала, что произошло что-то страшное, и в этом виновата я. Но почему? Никто со мной эту тему не обсуждал.

Второй случай произошел с моим двоюродным братом. Мне было 7 лет, а ему 16. Почему это опять случилось со мной? Не знаю, но в тот момент я не могла сказать просто «Нет!». Для всех он был очень хорошим парнем, и у нас с ним тоже были доверительные отношения. И на этот раз тоже все происходило в форме игры. Он говорил: «Покажи мне вот это, и я тебе покажу что-то…» При этом он снимал с меня трусы, трогал и заставлял трогать его. И снова у меня было ощущение, что со мной что-то не так, что я сделала что-то плохое, что во всем виновата я сама. Только мне было всего 7 лет и со мной никто не разговаривал об этом. Я понимала, происходит что-то неправильное, но что именно – не понимала. Когда все произошло, он сделал вид, что ничего не было. По мере того, как я росла, возрастала и моя ненависть к нему. На встречах с родственниками он говорил «Привет», а я хотела сказать: «Я все помню». Сейчас он женат, и у него двое детей. Парадокс в том, что я очень люблю его детей, и сейчас внутри меня уже нет ненависти, я не живу с ней.

В детстве я долгое время ложилась и просыпалась с этими воспоминаниями: с семи лет до момента, пока не рассказала об этом подруге уже во время учебы в университете. Когда выговорилась – это как будто ушло из меня, отпустило, освободило...

В душе я всего очень боялась, но пыталась казаться раскрепощенной. Сфоткаться без лифчика – да что такого! Показаться распущенной – без проблем! На самом же деле внутри у меня был только страх. Я всегда была напуганным ребенком, а мое провокационное поведение было связано с теми случаями. Позже я читала, что у многих девушек именно так и проявляются последствия сексуальных домогательств в детстве.

Моему старшему сыну сейчас 5 лет. Когда я на него смотрю, думаю: «Боже, я была вот такой малюткой?» Есть представление, что педофил – это злобный, страшный, ненормальный дядя в черном плаще, который ходит и выискивает детей под елочкой. Но нет! На самом деле, чаще всего – это люди, близкие к вашей семье. Это нередко ваши родственники, ваши друзья или соседи – все те, кого вы никогда не заподозрите. Это люди, которые умеют общаться с детьми, умеют с ними контактировать, и вы думаете: «Ух ты, как он круто с ними ладит».

Эта история не про то, что нужно теперь всех бояться, а про то, что нужно говорить с детьми о таких вещах. Важно объяснять детям правило «нижнего белья», что никто, даже врач, не может тебя трогать без разрешения. И если кто-то пытается сделать что-либо, то ты должен сразу идти к родителям. Нужно выстраивать с детьми доверительные отношения и проводить беседы о половом воспитании. В свое время, если бы со мной об этом поговорили, то я бы подошла к своей маме и все рассказала…

История 7

История, из которой мы узнаем, что впереди только лучшее

Мы поженились в красивую дату – 12.12.12. Все говорили, счастливые числа. Конечно, первое время все было хорошо, но потом что-то пошло не так. Он постоянно пропадал на работе, а если не на работе, то где-то еще. Сначала агрессия не была очень явной: его просто все раздражало, он мог поворчать, ссылаясь на усталость и на то, что работа сложная. Потом стал внушать мне, что я ничтожество, а он меня пригрел и приютил.

Первый серьезный конфликт произошел на почве алкоголя: выпивка для него всегда была катализатором. В силу молодости или глупости я ни с кем не делилась, думала, что завтра, возможно, все исправится.

Потом я забеременела, и тогда же он впервые ударил меня. Опять же по пьяни. Не знаю почему, но я никак на это не отреагировала. Проплакала всю ночь, а на утро простила. И так не один раз. Из-за очевидных синяков приходилось отпрашиваться с работы. А он бил меня теперь уже всем, чем можно, ударяя о любую поверхность. Стенка, тумбочка – неважно. Я же старалась не отвечать и вообще никак не реагировать, не провоцировать. А начавшиеся предродовые схватки он встретил матом: «*** вот прям щас надо было?!» Ему хотелось отдохнуть после вечеринки, а не возиться со мной.

Его раздражало, что я встаю ночью к ребенку, и обижало, что не успеваю готовить ему завтраки. Скандалы были каждый день. Как правило, он задерживался «на работе»: играл в компьютерные игры и пил пиво. Самое страшное, когда лежишь в комнате, рядом с тобой спит ребенок, а часа в 3–4 ночи открывается дверь… И ты надеешься, что он не зайдет в комнату, потому что повод для удара мог быть любым: не может найти зарядку для телефона – меня надо за это наказать.

Тогда у меня было ощущение, что я сама виновата. Он внушал мне, что я все делаю не так: плохая жена, хозяйка, мать.

Был момент, когда мы пытались разойтись. Ребенку тогда было около двух лет. Я жила неделю у одной подруги, неделю у другой, потом ушла на квартиру знакомых, которая пустовала. Глядя на ребенка, я понимала, что мальчику нужен отец. Тогда я и вернулась к мужу. Переступив через себя, надеялась, что он что-то поймет. Я пыталась внушить себе, что муж изменится, думала, что они с сыном друг другу нужны. После моего возвращения без скандалов и рукоприкладства он продержался месяц.

Проблемы со здоровьем начались, когда он в очередной раз ударил меня виском о тумбочку. С тех пор у меня появились мигрени и проблемы с кровообращением.

За езду в нетрезвом состоянии ему давали дважды по 15 суток – это был лучший месяц в нашей совместной жизни.

Однажды утром я проснулась и подумала: «Что я тут делаю? Зачем?» Не стала дожидаться, пока ребенок проснется, собрала в пододеяльник вещи, пока муж со свекровью сидели на кухне. Накануне, впервые за все время своего «замужества», я смогла дать мужу отпор: кинулась на него и сломала ему нос, а он выше меня на две головы. До сих пор не понимаю, откуда у меня силы взялись?

Мы не вместе уже 5 лет. А мне все не верится, что я свободна!

Оставаться там, где тебе плохо, это глупость, которую осознаешь потом. У любой чаши терпения есть последняя капля – тогда она переливается через край. Кому-то хватает ума и смелости уйти раньше. Я же списываю промедление на свою глупость, нехватку той самой капли и на веру, что человек поменяется.

Сегодня я даже благодарна своему мучителю. Он научил меня справляться со своими проблемами самостоятельно. Теперь я могу всего добиваться сама. А то я так и оставалась бы инфантильной дурочкой.

Я снова счастлива. Замужем. Ребенок души не чает в моем втором муже. И это у них взаимно. Мне нужно было принять все эти страдания, чтобы сегодня иметь то, что имею. Возможно, если бы был выбор, то я даже согласилась бы пройти все заново, чтобы наконец-то понять, что такое жить счастливо. Когда я выбралась из того ада и вздохнула свободно, то поняла, что даже один такой вздох стоит всего, что со мной было.

История 8

История, из которой мы узнаем, что сами можем прекратить свои страдания

Все началось очень давно. Мама оставила меня на бабушку в возрасте трех недель и уехала в Москву. Говорят, что некоторые люди не способны быть родителями – это о моей маме. Тот самый случай, когда мужчина для женщины важнее ребенка, семьи. А бабушка у меня очень жестокий человек, настоящий тиран. Единственное, что я помню из детства, это то, как меня били и унижали.

Помню, я всегда хотела длинные волосы, но меня стригли очень коротко, считая, что я хочу длинные волосы, для того чтобы красоваться перед мальчиками, в то время как должна думать об учебе, о том, как окончить школу, поступить в университет и не позорить нашу семью. Тогда мне было около семи лет, и я занималась осетинскими танцами. И была там единственной девочкой с короткой стрижкой. Из-за этого дети не дружили со мной, дразнили, говорили, что у меня вши.

Помню страшный случай, который произошел на танцах. Бабушка водила меня в один туалет, а все девочки, если нужно было умыться, подправить прическу – ходили в другой. И вот, когда я вышла с репетиции, то сказала бабушке, что сходила в общий туалет со всеми девочками, просто так, за компанию. Она разозлилась, завела меня в тот туалет, в который обычно водила, и там ударила меня о стену, сломав нос. И даже это ее не остановило – удары следовали один за другим. После этого я неделю не могла ходить в школу: по всему телу и лицу были синяки, а все только потому, что я пошла туда, куда мне запрещалось ходить.

Для меня «мама» – размытое понятие, у нас никогда не было разговора по душам. Она вернулась из Москвы с двумя новыми детьми и отчимом, когда мне было 10 лет. До этого я ни разу ее не видела, и она никогда не лезла в наши скандалы с бабушкой. Когда мама вернулась, стало еще хуже. Отчим был судим и вел себя соответствующе. Он тоже начал меня бить. Выходить куда-либо без разрешения было запрещено, но даже когда я отпрашивалась погулять, меня били подъездной дверью.

Мое тело часто было «в цветочек» от кровоподтеков от выбивалки для ковра. Меня били за четверки, за пятерки с минусом, за то, что плохо вела себя в столовой, за то, что учитель сделал мне замечание. Гораздо позже психотерапевт объяснял, что у бабушки была глубокая обида на мою маму, что та меня оставила, и она была вынуждена со мной возиться. Меня больше задевали даже не побои, а бабушкины слова: «Ты никому не нужна! Лучше бы я от тебя отказалась! Кто же знал, что вырастет вот это вот!» Так я и выросла рядом с бабушкой. У нас в кладовой был распечатанный вариант пьесы «Похороните меня за плинтусом». Еще в детстве я ее прочитала и сказала: «Ба, это же про нас с тобой!» Тогда меня выкинули из комнаты и в очередной раз побили.

В 13 лет это все сказалось на моем здоровье. Мне диагностировали очень редкое заболевание. Теперь я могу не спать по 5 дней, засыпая на 10–15 минут. Потом просыпаюсь, бодрствую 18 часов, затем сплю 2 дня. Также мне диагностировали затяжную депрессию, и с тех пор каждую неделю я посещаю психиатра и принимаю лекарственные препараты.

Говорят, я травмированный человек, но это не так. Меня просто когда-то жестоко обидели без причины, просто так.

Меня не бьют уже целых 5 лет. Во время очередной драки я схватила нож и сказала, что не надо меня больше трогать. После того случая кажется, что меня даже побаиваются. Бабушка переехала на этаж выше, и сегодня мы с ней общаемся только потому, что она постарела. С мамой мы так и не наладили отношения.

Общество нас уверяет, что семья – это в любом случае семья, что бы в ней ни происходило. Мама всегда мама, пусть даже наркоманка, алкоголичка, бандитка, садистка. Но это не так! Если тебя убивают физически и эмоционально, то нужно убегать от насильников как можно дальше, убирать этих людей из своей жизни, потому что иначе они тебя сломают.

Я до сих пор не сплю. Возможно, если бы это прекратилось раньше, то мое здоровье было бы лучше. Я хочу семью, мужа, детей, уверена, что буду хорошей мамой. Мои родители показали, какими быть не нужно, – и это мой главный урок.

Даже бабушку я люблю. Хотя и поздно, но она поняла, в чем ее ошибка. И я ей за это благодарна.

Prospect-sk № 50/2021